Мертвые возвращаются? - Тана Френч (2010)

— А по мне, это звучит не слишком убедительно, — возразила я, решив послать к черту О'Келли. Было ясно как божий день, куда клонит Фрэнк. — Невооруженным глазом видно, что это не умышленное убийство. Летальный исход мог оказаться случайностью. Ведь убийца, вместо того чтобы прикончить жертву или хотя бы удержать, чтобы она не смогла уйти и позвать на помощь, отпустил ее на все четыре стороны, а потом зачем-то рыскал поблизости еще целых полчаса. Лично мне это говорит одно: никакого умысла, а может, даже намерения убивать.

О'Келли одарил меня недовольной гримасой.

— Я смотрю, Мэддокс, ты забыла, что кто-то пропорол девушке грудную клетку ножом. Думаю, убийца знал, чем это может для нее закончиться.

Я давно научилась не брать его реплики в голову.

— Не спорю. Но если убийца потратил несколько лет, планируя свое черное дело, предусмотрел все, вплоть до мельчайших деталей, он не стал бы полагаться на волю случая.

— Так, может, у него и был план, — подал голос Фрэнк, — который, однако, не предполагал никакого насилия. Что, если он преследовал ее не потому, что хотел свести счеты, а потому, что любил? Вбил себе в голову, что жить без нее не может, и пытался вернуть. Спал и видел, как они с ней до конца своих дней воркуют как голубки. А она возьми и пошли его сама знаешь куда. Чем спутала ему все карты, вот он и сорвался.

— Согласна, и такое бывает, — ответила я. — Но в подобных случаях мы имеем несколько иную картину. Как обычно поступает ревнивец? Набрасывается на жертву с кулаками, уродует ей лицо, а если в руках, не дай Бог, нож, наносит множественные удары. В нашем же случае всего одно ножевое ранение, притом неглубокое, которое вовсе не обязательно могло привести к летальному исходу. Нет, здесь явно что-то другое.

— Может, убийца просто не успел ее добить, — возразил Сэм. — Он нанес удар ножом, она убежала, а к тому моменту, когда он снова ее настиг, девушка уже умерла.

— И все же, — не уступала я, — мы говорим о ком-то таком, кто долгие годы ждал и был готов преследовать ее хоть на краю света. Такой уровень эмоционального напряжения, когда оно наконец находит выход, не спадет лишь потому, что жертва мертва. Если на то пошло, сам факт, что она сбежала, должен был разъярить его еще сильнее. Я бы ожидала по крайней мере еще пару ножевых ран или хотя бы синяки на лице. Что-то в этом роде.

Черт, я была в ударе! Оказавшись в родных стенах, я чувствовала себя как рыба в воде. Я снова работала, и это ощущение пьянило и окрыляло одновременно, как глоток виски в холодный дождливый день. Фрэнк вальяжно развалился на стуле, но я знала: поганец пристально наблюдает за мной — как знала и то, что в моих речах звучит неподдельная заинтересованность. Я пожала плечами, прислонилась затылком к стене и уставилась в потолок.

— На самом деле, — проговорил Фрэнк, — если она иностранка и убийца — что бы им ни двигало — прилетел за ней за тридевять земель, как только ему станет известно, что ловить здесь больше нечего, его отсюда как ветром сдует. Для нас единственный способ задержать его здесь — это вселить в него надежду. Пусть думает, что она жива.

После его слов воцарилось тягостное молчание.

— Можно проверять всех, кто покидает страну, — предложил Сэм.

— Что проверять? — возразил Фрэнк. — Мы ведь не знаем, кого ищем, куда этот человек может направляться — ровным счетом ничего. Прежде чем кого-то искать, нужно выяснить, кто он такой.

— Мы работаем в этом направлении. Как я уже сказал, если убитая выдавала себя за ирландку, значит, английский — ее родной язык. Начнем с Англии, потом проверим США, Канаду…

Фрэнк покачал головой:

— На это уйдут месяцы. Пока мы сами не знаем, кого ищем, нам следует удержать нашего парня — а может, и девушку — здесь, в Ирландии. И кажется, я знаю, как это сделать.