Мертвые возвращаются? - Тана Френч (2010)

Еще более безумная картина предстала глазам в соседней с моей комнате: треснувшая каменная грелка; зеленые резиновые сапоги в корке засохшей грязи; растерзанная мышами гобеленовая подушка; пизанские башни картонных коробок и старых кожаных чемоданов. Судя по следам, кто-то не так давно пытался разгрести эти завалы — на крышках чемоданов видны следы пальцев, в углах и на ящиках проступали таинственные очертания неких вынесенных предметов. На занесенном пылью полу все еще можно было различить путаницу следов.

Подходящее место, если требуется что-то спрятать — орудие убийства, улику или просто ценную старинную вещицу. Стараясь не наследить, я проверила открытые ящики, но все они были доверху набиты исписанными мелким почерком страницами. Кто-то — скорее всего дядюшка Саймон — писал историю семейства Марч, прослеживая ее на протяжении столетий. Обосновались они здесь давненько, дом был построен в 1734 году, но ничего выдающегося не совершили: женились, покупали время от времени лошадей да потихоньку теряли части владений.

Комната Дэниела была заперта на ключ. В числе прочих полезных навыков, перенятых мной от Фрэнка, было и вскрытие замков, и этот не показался мне особенно сложным. Но я уже нервничала после дневника, а замок только добавил тревоги. Запирает ли Дэниел дверь всегда или сделал это только из-за меня, я не знала, но была готова поспорить, что он устроил какой-то подвох — положил волосок на порожек или поставил за дверью стакан с водой.

Комнату Лекси я оставила напоследок — ее уже обыскивали, но я хотела еще разок пройтись сама. В отличие от дядюшки Саймона Лекси была свойственна милая, мягко говоря, безалаберность. В комнате определенно давно не прибирались: книги стояли на полках вкривь и вкось, одежда в шкафу была свалена кучей на полу, под кроватью обнаружились три пустые пачки из-под сигарет, половина шоколадного батончика и скомканная страничка каких-то конспектов, — но до полного бардака было далеко по причине скудости вещей. Ни безделушек, ни билетных корешков, ни открыток, ни засохших цветов, ни фотографий; единственное, что она хранила на память, — видеоклипы на телефоне. Я пролистала все книги, вывернула все карманы, но так ничего и не нашла.

Впрочем, ощущение перманентности присутствовало и здесь. Обитательница комнаты экспериментировала с красками — на стене рядом с кроватью осталось несколько размашистых мазков — голубой, желто-коричневый, серовато-розовый. Снова кольнула зависть. «Черт бы тебя побрал, — мысленно сказала я ей, — пусть ты и прожила здесь дольше, но отдуваться приходится мне».

Я села на пол, достала из сумки мобильник и набрала номер Фрэнка.

— Привет, малышка, — отозвался он после второго гудка. — Ну что, уже прокололась?

Настроение у него было бодрое.

— Ага. Извини. Приезжай и забирай.

Фрэнк рассмеялся.

— Как делишки?

Я переключилась на громкую связь, положила телефон на пол и сунула в сумку перчатки и записную книжку.

— Вроде бы в порядке. Думаю, никто ничего не заподозрил.

— А с чего бы? У них для этого нет никаких оснований. Откопала что-нибудь для меня?

— Они все в колледже, так что я быстренько прошлась по дому. Ножей с пятнами крови, окровавленной одежды, а также письменных признаний в содеянном не обнаружено. Ни травки, ни даже порножурнальчика. Для студентов все на редкость благопристойно.

Все мои повязки со следами «крови» хранились в пронумерованных пакетах — пятна на них постепенно бледнели по мере заживления «ран», так что, приди кому-то в голову идиотская мысль проверить мусорное ведро, ничего подозрительного он не найдет — только бинты. Специфика работы. Я отыскала пакет с цифрой 2 и стащила обертку. Не знаю, кто занимался этими пятнами, но в недостатке энтузиазма его было не обвинить.

— Что с дневником? — спросил Фрэнк. — Тем, о котором упомянул Дэниел.

Я прислонилась к книжному шкафу, задрала кофту и содрала старую повязку.