Звездный попаданец - Виталий Храмов (2019)

Убираю руки, смотрю на собственные ладони. Ставшие более длинными. Точнее, казавшиеся такими. Запястья тоже: кости, обтянутые кожей. Не стали пальцы длиннее. Видимость это, из-за общей потери массы.

– Вадим! – слышу голос. Женский голос. Рата.

Вижу её глаза. Вспоминаю её слова.

«Что же ты натворила, Рата! – сокрушаюсь я. – Всё же было нормально! Зачем? Зачем?»

Одно дело, в «люблю» поиграть. А что не потешиться? Красавица, умница, ловкая, сладкая, послушная, умело подстраивается под мужчину, очень тактично и тонко подыгрывает. Не страдает фигней эмансипированной, хотя – может. Под этой бархатной оболочкой – булат!

Мечта, а не подруга. Подружка.

Совсем другое дело – брать на себя ответственность за тех, кто нас любит. Тут – совсем иной расклад.

Может, я трус. Но я – не хочу. Боюсь, наверное.

Да и женат я. Как бы смешно это ни звучало. Перепихон – одно. А вот двоежёнство – совсем другое кино.

Судьба владельца гарема мне ни разу не завидна. Тут с одной бабой свихнёшься, а если женщина не одна!.. Сложность жизни от этого не складывается. И даже не перемножается. А возводится в степень. Женатый – в квадрате более озабоченный, чем холостяк. А имеющий при этом любовницу – возводит свой геморрой в куб.

«Зачем, Рата, зачем?» – думал я, смотря в её прекрасные глаза.

Она – умница. Без слов всё поняла. Её глаза полыхнули и – потухли. И тут же их заволокло влагой. Убежала.

Сокрушённо вздыхаю. А кого материть? Себя? Больно. Её? За что? Провидение? Этого, карапуза крылатого с луком? Бесполезно.

– Больно мне! Больно! Не унять эту злую боль! – хриплю я строку из песни, шлёпая в душевую.

Пока купался, в мою нейросеть внаглую влез мэтр. Но я даже «мяу!» не успел сказать – пропал. Считал данные моего состояния и – был таков. Даже не дал шанса поблагодарить. Эхру вон пожалели «мяса». Киборгом сделали. А у меня вроде всё – живое. Ну, на ощупь, по крайней мере.

Голова – звенящая пустота. Нет ни желаний, ни устремлений. Ни целей, ни задач. Звенящая пустота. И – горечь. Невыносимая горечь. Горечь разочарований.

Это «прекрасное далёко» оказалось совсем не «прекрасным». Совсем. Никакой «всеобщий коммунизм» «царствия небесного», «всеобщего счастья и равенства» – не наступил. Никакого «вселенского, всеобщего счастья». Как и всегда – человек человека ест. Прекрасное далёко по-прежнему – жестоко.

Горько. Очень горько. И – больно. Фантомная боль ломает починенное мэтром тело, разочарование разрушенных детских ожиданий – ломает разум, горечь из-за Раты – рвёт сердце.

Натягиваю комбез, тащусь из пустого полутёмного медбокса в сторону своих «апартаментов». Я уже понял, где я. Сориентировался. Я же строил всё это. Я. Чужими руками, но я.

Уже перешли на режим экономии – лишь аварийное освещение. Роботы-уборщики стоят отключенные, по углам. И безлюдно. Тихо и пусто.

Пусть и ночь, но война же! А у войны не бывает отгулов и выходных. Она, война, круглосуточна и беспрерывна. Пока не закончится. Или война, или воюющие.

На перекрёстке – часовой. Тянется, пожирает меня глазами, как маршала Жукова. Чёй-то? Невольно проверяю ширинку рукой. Зная, что эти комбезы – без этих клапанов. Киваю бойцу, иду дальше. На следующем посту – такая же картина. Боец выглядит так, будто к нему архангел Гавриил явился собственной персоной, а боец не готов к Царствию Небесному – не все грехи искупил, подвиг – не совершил. Чё за дурдом?

Догнал меня мой бывший работник на этакой летающей платформе. Типа электрокара заводского. Для местной транспортировки грузов. И хотя ему и не по пути – я легко считал незащищённый «маршрутный лист», – подбросил меня. А я старался не смотреть ему в глаза. Чтобы не видеть той восторженности и гордости этого толстощёкого, рыхлого и брюхатого парня. Он был горд, что был моим работником. На комбез службы обеспечения ДБ – нанёс голографический символ корпорации «Арлекин».