Пройдя по скромному в кухню, я тихо поздоровалась с родителями. Они сидели за столом, и пили чай. При виде меня они напряглись. Я не стала тянуть и сказала все, что я думаю, включая то, что они должны мне дать лишний день для прощания с друзьями. Мама была недовольна, но папа дал четко понять, что все зависит от его решения. Папа мне разрешил, но с условием того, что все эти два дня я буду усердно помогать им с переездом, а на третий день, мы договорились, что я останусь у бабушки и приеду на поезде сама. Самих же их не будет здесь, в этой квартире уже через два дня. От одной этой мысли мне было как-то не по себе. Скоро эта родная квартира совсем опустеет и станет домом для других, а я больше не приеду сюда никогда…

Я хотела побыстрее прибежать к ребятам и сообщить о своём переезде, но в первый день этого не удалось сделать. Работы было очень много. Мы укладывали вещи в коробки, а потом приехала машина и забрала их. Сразу часть дома опустела. Мне снова стало не по себе. Как-то не привычно было видеть свою квартиру в таком виде. На следующий день я стала протестовать, чтобы меня отпустили к ребятам. После того, как мы с мамой забрали документы из школы, я, наконец, вырвалась из этого ада. Я быстро набрала номер Ворона и попросила сегодня вечером встретиться со всеми ребятами на кладбище. Ворон был встревожен, так как голос мой дрожал, и я просила сделать это срочно. Он согласился и сказал, что вечером в девятом часу, как всегда заедет за мной.

Тем временем уже вторая машина отвезла очередную партию наших вещей. Остались только голые стены и мой рюкзачок с некоторыми вещами, а так же частичка вещиц моих родителей. Оказалось, покупателей на нашу квартиру родители нашли давно, этому я снова была недовольна. Но теперь это было не главное… Главное — через сутки настанет новая жизнь… И я навсегда покину этот родной город…

Вечером родители, прочитав мне кучу нотаций, чтобы я не перепутала платформы на поезде, чтобы позвонила, как приеду и сообщила номер поезда, дату отправки и тому подобную чушь, уехали в Москву, а я коротко попрощалась с квартиркой и поехала на маршрутке к бабушке.

У бабушки мне никогда не нравилось. Во-первых, пахло у неё в доме как-то по-другому, во-вторых гулять она мне разрешала максимум до десяти, а потом объявляла тревогу и в-третьих, она называла меня Пелагеей.

"Ну, вот и уехали твои мамка с папкой" причитала она, заставляя, есть её пирожки уже под вечер, хотя мне надо было заниматься другим. Прической, одеждой и макияжем.

"Ничего, мы же не оставим тебя, будем приезжать" успокаивала её я.

"Знаю я ваши приезды… Раз в год. Ну, ты хотя бы внученька не забывай меня почаще на каникулах приезжай ко мне, Пелагеюшка моя" сказала бабушка и чмокнула меня в лоб. Я быстро вскочила с места и под предлогом того, что мне нужно срочно заскочить к подруге смылась в комнату. На марафет оставалось только полчаса. Ворон уже звонил и спрашивал адрес, а значит, скоро будет. Поэтому я накрасилась на скорую руку, сделала "гульку" на волосах и спустилась во двор. Ворон приехал через десять минут.

"Что за срочность?" спросил Ворон. Мне было стыдно ему говорить вот так все в лоб, о том, что послезавтра я уеду навсегда и что я ухожу из готов и становлюсь столичной девушкой. Я промолчала и велела ехать к ребятам на кладбище.

Мы приехали первыми. Ребята пришли только через полчаса. Тут же был и Алекс. Я сразу обратила на него внимание. Вид у него был кошмарный. Красные глаза, будто он плакал всю ночь, шатающая походка… Он был пьян и чем-то очень огорчен. Мне даже стало жаль его. Что же такого с ним случилось? Но тут Ворон дал слово мне перед всей группой и я, ужасно нервничая, стала говорить: