Биография наших дней - Аля Ибель (2021)

Остин помог мне устроиться на работу. Вернее и здесь моя звездная жизнь настигла меня. Я работала на одном из музыкальных каналов ведущей, а так же снималась в журналах. Теперь же я из этого только извлекала выгоду и деньги, а не удовольствие и радость для души, как раньше на шоу: «Ты артист!».

Остин не рад был моей перемене, думал и говорил мне, что я должна измениться, но я уже не хотела. Жизнь без грусти и жалости мне нравилось все больше и больше. Мое сердце покрылось коркой льда, все еще в надежде ожидая, что может быть, его кто-нибудь оттопит.

Я стала блондинкой, теперь волосы мои были цвета спелой пшеницы, так же сделала пирсинг на пупке, как это было очень модно. Мне показалось, что сигареты это тоже модно и круто и пристрастилась к ним. Да уж, покатилась по наклонной. Как может измениться человек из-за некоторых моментов в его жизни…

Я даже несколько раз изменяла мужу, он об этом не знал. Он чувствовал, что я его не люблю, и это было правдой. С этим благородным человеком я жила из-за чувства долга и все. Я знаю, мне стоило быть с ним помягче и стоило попробовать полюбить его, но нет, не вышло. Саша, остался там навсегда в моем сердце…

Этот период моей жизни тянулся для меня очень долго и, если честно, я бы не хотела его вспоминать. Коротко можно сказать о том, что мне было очень сложно. Очень. Кардинальная перемена внешности и чувств, а так же ссоры, измены, противозачаточные таблетки, чтобы не забеременеть от мужа, алкоголь, сигареты, слезы, скучная работа, старый извращенец босс… Ничего хорошего я не могу сказать…

Что еще сказать о моей скучной жизни в Нью-Йорке? Этот город действительно меня изменил и, возвращаясь в Москву, я думала, что больше не стану другой никогда, но глубоко ошиблась.

Да, вы не ослышались, я возвращалась в Москву. Однажды теплым осенним деньком мне позвонила Марина. Она редко мне звонила, да и я тоже. Мне не хотелось с ней общаться часто, боялась, что мои былые чувства нахлынут вновь и маска каменной леди упадет с моего лица, что ни в коем случае не должно было произойти. Но в этот раз я взяла трубку. Марина просила приехать в Москву, стать крестной для её сына Глеба. Я его ни разу не видела, да и даже не знала, когда подруга его родила. Мне было все равно. Но когда она сказала о том, что хочет, чтобы я была крестной, что-то во мне ёкнуло, и я согласилась. Остин был этому не рад, что я возвращаюсь на родину и без него. Я его убедила, что это срочно и он, скрипя сердцем, отпустил меня. В принципе, если бы даже не отпустил, я все равно уехала бы. Муж мне был не указ.

Я очень боялась возвращаться на родину, хотя и очень хотела. Жесткая заграничная атмосфера порядком меня достала и я боялась, что сердце мое скоро треснет от окаменелости, и я превращусь в холодный серый камень. А, возвращаясь на родину, я рисковала тем, что былые чувства на меня накатят вновь и я снова стану той девочкой с каштановыми волосами и веселой улыбкой, которую однажды жестоко предали, и судьба воткнула нож в спину. Я держалась, как могла, но то чего боялась, случилось. Стоило мне вновь увидеть Марину в аэропорту в Москве. Я взяла дрожащей рукой свой багаж и не сразу подошла к подруге. Я остановилась неподалеку и смотрела на неё издалека. Марина изменилась. Не так сильно, как я, но в лучшую сторону. После родов она буквально расцвела. Её личико источало радость материнства и розовые щечки пылали, наверное, от беспокойства, что совсем скоро увидит лучшую подругу. Я сдерживалась, как могла. Слезы душили меня неистово. Но я пообещала себе держать статус каменной леди, поэтому долго настраивала себя выйти к ней.

Я не выдержала, когда я, наконец, вышла из укрытия и Марина, ахнув, бросилась ко мне на шею. Подруга крепко сжала меня в объятиях и заплакала и я вместе с ней, хотя и быстро стала успокаивать и себя и её.