Попутно я вынул из рукояти магазин, концом отвёртки сдвинул пружину затворной задержки и выдавил её стержень, после снял кожух затвора. Состояние оружие на первый взгляд оказалось не таким уж и скверным, но все же счёл нужным полностью разобрать его и тщательно протереть промасленной ветошью. Да ещё несколько раз протолкнул отвёрткой через ствол скомканную ткань. Глянул на просвет и вполне удовлетворился и сохранностью нарезов, и проделанной работой. А потом добрых полчаса пытался собрать спусковой механизм, что в состоянии алкогольного опьянения стало далеко не столь простой задачей, какой представлялось поначалу. Даже протрезвел немного.

Воткнув магазин в рукоять, я передёрнул затвор, затем придержал большим пальцем курок и слегка притопил спусковой крючок, чтобы тут же его отпустить. Всё вышло наилучшим образом и самопроизвольного выстрела не случилось, пистолет встал на предохранительный взвод. Тогда я засунул ТТ сзади за штаны, и широкая резинка надёжно зафиксировала оружие, благо шнурок завязок не позволил весу оружия её оттянуть.

Ну вот и всё…

Я не без труда подавил нервную дрожь и, не желая оставаться в кромешной темноте, сначала отпер и приоткрыл дверь, а уж затем потянулся к выключателю. И тут же в падавшей на улицу полосе света возник худощавый мужичок в замасленной брезентовой спецовке.

— Сосед, ключ на восемнадцать не одолжишь?

Взгляд непроизвольно скакнул к верстаку, и лишь после непростительно долгой заминки в голове мелькнуло узнавание. Лет сорока на вид, брезентовая спецовка, глубокие залысины, впалые щёки, нос с горбинкой. Всё, что сумел разглядеть в бинокль…

Убийца Тохи!

Захлопнуть дверь не было ни единого шанса, так что я со всего маху приложил её подошвой. Та стремительно распахнулась и железным уголком ударила мужика по лицу. Брызнули кровью перебитый нос и рассаженные губы, убийца вскрикнул от боли и отпрянул, из его руки выпала самодельная финка с наборной рукоятью цветного оргстекла. Я потянулся к дверной ручке, и тут же сбоку мелькнуло стремительное движение. Попытался уклониться от кулака — и не успел. Удар в скулу заставил вспыхнуть в глазах звёзды, рот наполнился кровью, нога зацепилась за порожек, и я завалился назад.

Рухнул навзничь, но опьянение смягчило боль, и когда внутрь гаража шагнул громила в короткой кожаной куртке, сложением напоминавший забросившего спорт тяжеловеса, я уже пришёл в себя, перекувыркнулся через плечо и вскочил на ноги. Дядьку это ничуть не смутило, он подхватил с верстака отвёртку и ринулся в атаку, желая загнать меня в угол и замордовать на смерть. Бить этого громилу было всё равно что пытаться кулаком проломить кирпичную стену, и я схитрил, решив провести бросок через бедро. Левое предплечье обожгла острая боль, но мне всё же удалось перехватить руку с отвёрткой, вцепиться в отворот кожанки и в развороте перекинуть мордоворота через себя, использовав его собственную инерцию движения.

Тяжеловес покатился кубарем и врезался в стену, а я потянулся за пистолетом, но ТТ за поясом не оказалось. Выпал!

В дверь ворвался мужик с залитым кровью лицом, я ухватил с верстака молоток и шагнул навстречу. Убийца выставил перед собой финку, но, когда пинок опрокинул ему под ноги мопед, на какую-то долю мгновенья отвлекся, тут-то мне и удалось его достать. Молоток с мерзким хрустом угодил в челюсть, колени противника подломились, он начал оседать на пол, и я ударил вновь, на этот раз врезав бойком по темечку.

Хрусть! — и дыра в башке!

Я начал разворачиваться и не успел. Тяжеловес, даром что потерял при падении отвёртку, неожиданно быстро оправился после броска и налетел на меня сзади, облапил, прижав руки к туловищу, и приложил о стену. Пинок коленом по запястью заставил выронить молоток, и я мотнул головой, метя выродку по носу, но попал в лоб. В следующий миг громила подбил мне ноги и ловко завалил на пол, да ещё всей своей тушей обрушился сверху так, что затрещали рёбра.