Два с половиной человека - Екатерина Дибривская (2021)

Мои руки непроизвольно сжимаются в кулаки. До смачного хруста костяшек. Геля бросает на меня порицающий взгляд, но ничего не говорит.

– Но точно вы не уверены? – уточняет она у свидетеля.

– Сам её в синяках не видел, в полицию на мужа не заявляла, – он разводит руками. – Обслуга разное трепала, вы поймите. А как там было на самом деле, разве что только Маргарите и известно.

– Маргарите, которая в бегах, – резюмирует Ангелина поднимаясь. – Спасибо за помощь следствию, Константин Геннадьевич. Будьте на связи и постарайтесь надолго не покидать пределов города, вас могут вызвать для дачи показаний.

– Как скажете, майор!

Мы покидаем квартиру Соломина в некоем раздрае. Каждый по своему поводу, конечно.

– Что ты думаешь, Власов? – спрашивает Гелька в салоне авто. – Я теперь просто уверена, что Туманова кокнула мужа и подалась в бега. Сам посуди, она была же совсем девочкой, когда вышла за него замуж. А тут – откровенная жестокость, возможно, грубое насилие, причинение вреда здоровью... Нет, чисто по-женски мне её даже жалко. Редко, какая психика выдержит. Но вот, чего я всегда не могу понять – убивать-то зачем? Двадцать первый век на дворе, обратилась в органы и живи спокойно.

– Гель, когда состояние исчисляется суммами с девятью нолями, нельзя просто взять и сообщить, что твой муж – грёбанный сексуальный извращенец и садюга.

– Если это правда, Власов, то она не просто жертва, не вздумай её жалеть. Она больная на всю голову, коли спокойно выжидала своего выздоровления, чтобы прихлопнуть мужа.

– А если всё не так?

– А как, Власов? Родителей убила, потому что замуж за извращенца выдали, мужа – за жестокость. Страшно представить, что у этой девки в голове и что начнёт происходить дальше, когда ей придётся подчищать следы.

– Да не похожа она на убийцу. Руку готов дать на отсечение, что-то не так в этой истории.

– Ну, знаешь ли! Если бы все убийцы были похожи на убийц, у нас бы с тобой работы не было.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ангелина обиженно вздыхает и смотрит в окно. Её всегда обижало, если наши мнения в рамках общего дела расходились. Но раньше это имело хоть какой-то смысл, пусть и весьма поверхностный.

Мы были мужем и женой, и разные умозаключения на один и тот же счёт уже говорили о многом. К сожалению, иногда становится слишком поздно что-то менять или меняться самому.

– Где тебя высадить, Гель?

– Обедом не накормишь? – усмехается она.

– В другой раз, уже поздно, а у меня ещё есть дела.

– Вечер пятницы, а ты – при делах? – Ангелина внимательно смотрит на меня.

– Ничего особенного, так, заехать в пару мест, порешать, а потом – домой, к телеку, со стаканчиком вискаря. Устал, Гель. Сил нет. Это дело уже в печёнке сидит.

– Ничего, разберёмся, Власов. Вот увидишь, скоро отыщем Туманову. Сядет красавица надолго. Останови возле супермаркета, в квартире шаром покати.

– Тебя подождать?

– Зачем? – с горечью спрашивает жена. Бывшая. – В гости всё равно не зайдёшь, да и к себе не приглашаешь. Давай, Власов, увидимся.

Я дожидаюсь, пока её фигура не скроется в здании торгового центра, паркуюсь с другой стороны и дожидаюсь, когда она появится с двумя увесистыми пакетами.

Ангелина ловит такси и отчаливает в сгущающиеся сумерки, а я иду по магазинам с Ритиным списком.

Беру с запасом, так как не знаю, получится ли ещё выбраться теперь, когда Власова вышла на след, пусть и неверный с моей точки зрения.

Но пока я не разберусь, что за чертовщина происходит вокруг Ритки, лучше не подставляться лишний раз. Полечу с должности – шансов помочь ей не будет.