– Я люблю своего ребёнка, – отрезаю более резко, чем должна, и мужчина кидает на меня быстрый взгляд. – Я хочу сказать, что невозможно не полюбить того, кто спасает тебя от страшной участи.

Фраза, слетевшая с губ, звучит недвусмысленно, но я слишком поздно улавливаю её суть. Не хочу, чтобы он принимал её на свой счёт, но слово не воробей.

– Значит, у меня тоже есть все шансы… – начинает он с отвратительной довольной улыбкой, но тут же меняется в лице, улавливая что-то в зеркале дальнего вида. – Чёрт!

Я поднимаюсь чуть выше на сидении и заглядываю в зеркало.

На пустынной дороге, вспыхивая синими и красными всполохами света, словно в насмешку, за нами мчится полицейская машина.

11. Ярослав

Если вдарю по газам, то могу оторваться на достаточно приличное расстояние, чтобы притаиться на одном из съездов, так часто уходящих в большой лес километрах в семи отсюда. Но я не хочу рисковать. Если начну укрываться от преследования, то это явный признак вины. А так остаётся хотя бы прозрачный шанс, что мои коллеги явились сюда не по наши души.

Он настолько мал, что я даже и в расчёт его не беру, но судорожно соображаю, как поступлю при самом плохом раскладе.

– Ярослав! – всхлипывает Ритка, обхватывая руками свой живот. – Они заберут меня?

– Уверен, это случайность, – успокаиваю её, с беспокойством поглядывая на патрульную машину, что дышит прямо в затылок. – Надень капюшон и наклонись к окну, будто ты спишь. Волосы немного выпусти вперёд, на лицо.

Она не устраивает истерик, чётко выполняет всё, что я говорю. Яркие вспышки, отсвечивающиеся от зеркал, привлекают моё внимание. Просьба остановиться. И я съезжаю на обочину, машинально распахиваю куртку облегчая доступ к удостоверению и кобуре.

Покидаю салон раньше, чем доблестный страж порядка дойдёт до меня.

– Какие-то проблемы?

– Предъявите, пожалуйста, ваши документы, – молодой лейтенант чересчур напряжён, внимательно наблюдает за моей рукой и напрягается ещё больше, вчитываясь в строчки удостоверения.

Касается рации и говорит кому-то: «Да, это он». Я ничего не понимаю и просто уверен, что сейчас меня запакуют за укрывательство особо опасной преступницы, но вот из патрульной машины появляется ещё один сотрудник, и я расплываюсь в улыбке:

– Витюшенька! Что же ты так скромно в этот раз, без ОМОНа?

Друг из старого комитета, посмеиваясь, вальяжно подходит ко мне.

– Да сколько времени прошло, думаю, может, ты и тачку уже продал? Дай, думаю, потихоньку узнаю, ты или не ты! А то не звонишь, не пишешь, в гости не приезжаешь..!

– Дела, Витюш, дела, – отмахиваюсь я. – Как ты, дорогой?

– Подполковника получил, маньяка поймал. Не вовремя ты, Ярый, свалил. Глядишь, и сам бы уже в подполковничьих погонах ходил, твои-то уже поджимают, – приятель выдаёт усмешку. – Ну, ничего. Слышал, у тебя и самого дельце приятное. Поймаешь Туманову – сразу шагнёшь вверх по карьерной лестнице.

Я смеюсь вместе с другом. Некоторое время мы обсуждаем Комитет и моих знакомых из прошлого, Ангелину – куда ж без неё.

– Слышал, Геля теперь с тобой, снова как в былые времена… Тоже, что ли, к вам перевестись?

– Почему она сбежала? – не удержавшись, спрашиваю у словоохотливого приятеля.

– У неё роман закрутился с Румынским. Как по мне, слишком поспешно, – друг неодобрительно цокает, – я вообще подумал, может, они и раньше… ну, того? Пока вы ещё были женаты? Извини…

– Я в норме, Вить. Всё давно в прошлом. Так что там с Румынским?

– Да я точно не знаю. То ли дело они вели и не сошлись во взглядах, то ли ещё что… Она фурией вылетела из его кабинета, а наутро уже нам сообщили, что Ангелина Анатольевна изволила перевестись в твой кабинет. Румынский рвал и метал, но гордость… Чтоб её. Думаю, он решил, что она из-за тебя рванула.