Покровитель - Наталья Шагаева (2020)

— Что с твоим телефоном?! — у этого мужика проблемы не только с прощаниями, но и с приветствиями. Он не ждет приглашения, шагает на меня, вынуждая впустить его в квартиру.

— С моим телефон все в порядке. Спасибо за беспокойство, — язвлю я, запирая дверь.

— Если с ним все в порядке, тогда почему ты меня игнорируешь, не отвечая на звонки?

— Хороший вопрос, — пытаюсь пошутить, совсем забывая, что отключила звук. — Может, потому что ты не звонил, — иду в зал, слыша, как Аронов раздевается и идет за мной. Беру с дивана телефон и замечаю десять пропущенных от Аронова.

— Извини, телефон был выключен, — выдыхаю, не понимая его недовольства, закашливаюсь, чувствуя раздирающую боль. Аронов прищуривает глаза, а потом снимает пальто, небрежно кидая его в кресло. И мне уже страшно, когда он решительно идет на меня. На нем дорогой костюм, запонки из белого золота, часы, стоимостью в мою годовую зарплату, и это все очень контрастирует с моей небольшой квартирой и обстановкой. Я помню, как живет Виталий, его огромную квартиру и вещи, к которым страшно прикасаться. Его жилье похоже на картинку из глянцевого журнала дорогих интерьеров, а моя квартира — на среднестатистическую советскую коммуналку. Он прикасается к моему лбу, щекам и хмурится.

— Почему ты встала? Ты принимала лекарства?

— А зачем ты сломал Сергею нос? Он заявит в полицию. И это не пустые угрозы, он может, — лучшая защита — нападение. Меня раздражает его повелительная забота, словно он злится из-за моей болезни. Будто он планировал сегодня минет, но я его подвела.

— Когда ты его видела? Он приближался к тебе? — с раздражением спрашивает Аронов.

— Он звонил, собственно, потому я и отключила телефон. Звонил и угрожал. Зачем ты его трогал?

— Чтобы он не трогал тебя! Или ты хотела продолжить общение? Накрыло ностальгией по бывшему? — его глаза темнеют, в них разрастается бездна.

— Меня ничем не накрывало! Я просто хочу жить спокойно! — меня немного пошатывает, и я хриплю от боли в горле.

— По-моему, я делаю всё, чтобы ты так жила.

— Да, делаешь, спасибо. Ты можешь на меня так не смотреть и не командовать, показывая свое раздражение от того, что я больна? Я не виновата. Я бы сама вылечилась, — уже шепчу я, не в силах говорить нормально.

Сажусь на диван, откидываясь на спинку, чувствуя, как меня вновь морозит.

— Мам, кто это? — поднимаю голову и вижу на пороге сына, который с недоверием рассматривает Аронова.

— Это…, - вот зачем Виталий явился?! Что я должна сейчас сказать сыну?!

— Я друг твоей мамы, мы вместе работаем. Она заболела, а я пришел ее проведать, — четко поясняет Виталий. — А ты, наверное, Андрей? — сын кивает, посматривая на меня. — Я Виталий, — он подходит к моему сыну и, как взрослому, протягивает ему руку для мужского приветствия. Смотрю на них и понимаю, что хочу, чтобы мой сын вырос именно с такими, с жёстким и волевым характером. В нашем мире без этого никак. — Мама ужинала?

— Нет, я оставил ей пирожных, но она не хочет, — сразу сдает меня сын.

— Это плохо. Она больна и ей надо есть, даже если она не хочет. Ты, как мужчина в доме, должен за этим следить, контролируя ее, — вполне серьезно заявляет Виталий. Аронов вынимает из кармана телефон, кого-то набирает, лениво рассматривая комнату, и задерживается глазами на большом фото, где я и Андрюша, когда сыну всего полгода. Там я выгляжу совсем девчонкой с круглыми щеками. Я держу сына и целую его в носик, а он смеётся. Маме нравится эта фотография, поэтому она висит здесь. Слабость опять возвращается, тело начинает ныть, а комната — плыть. Холодно и я вновь натягиваю на себя плед. Спать не хочется, но веки становятся тяжелые, и я закрываю глаза.

— Можно нам бульон, овощи на гриле, мясо по-мексикански, ваш фирменный хлеб и… Что ты любишь?