Нея, ведьмак и сам чиновник расположились в кабинете коменданта и уже десять минут ждали ответа. Деревенский охотник, пришедший в себя ночью после возвращения из небытия, сразу уснул. А вот утром снова очнулся, и Олмер решил его допросить. По неизвестной причине чиновник послушал Нею, которая была убеждена, что раненый причастен к кражам камней.

Деревенский сидел на стуле и смотрел на Олмера исподлобья. Его лицо заросло, волосы были не мыты, он исхудал, но все равно выглядел лучше, чем двое суток назад.

— Молчанием ты ничего не добьешься, — сказал чиновник, восседающий за массивным столом. — Он же может говорить? — обратился он к ведьмаку, и тот кивнул.

Еще перед тем, как попасть в кабинет коменданта, Нея думала зайти к Эзре и взять что-нибудь обезболивающее. Но когда ее перехватили и привели к чиновнику, сразу поймала заинтересованный и немного злой взгляд уже стоящего в кабинете ведьмака.

За десять минут Нея успела устать от его пристального внимания. Вместо того чтобы помогать Олмеру или хотя бы слушать, о чем говорят, он то и дело смотрел на нее.

Она думала, что ведьмак из тех, кто легко относится к случайным связям и способен отделить работу от всего остального. Отчасти поэтому и решила пустить его к себе. Еще потому, что так теплее и быстрее проходит действие любого бодрящего зелья, да и приятно, чего уж скрывать. Но, вероятно, она ошиблась и теперь ко всему прочему еще и злилась на себя.

— Поступим вот как: я задам вопрос, и, если ты снова промолчишь, господин Фарун даст тебе зелье, развязывающее язык. — Чиновник посмотрел на ведьмака, и тот уверенно кивнул, Нея же нахмурилась, пытаясь припомнить, существует ли такое зелье. — Действие у него простое: ты будешь испытывать боль, пока не скажешь правду.

Он помолчал, разглядывая охотника, которого, кажется, ничто не интересовало.

— Итак, спрашиваю последний раз. Кто на тебя напал?

— Не знаю, — хрипло и безразлично выдавил мужчина. — Было темно.

— Как думаешь, кто это мог быть? Враги, люди, с которыми ты что-то не поделил?

— Не знаю, — повторил мужик и без эмоций посмотрел на чиновника.

Олмер покачал головой и дал мужчине несколько секунд на раздумья. Но тот всем видом показывал, что ему нечего сказать.

— Скажите, а где обычно вы ставите капканы и силки? — спросила Нея.

— По-разному.

— И все же как далеко отходите от своей деревни?

— Прилично.

— У скертанских скал ставили?

— Бывало.

— На кого?

— На всех.

— Большие капканы? — почти наивно поинтересовалась Нея.

— Как у всех.

Опять повисло молчание, и Олмер с любопытством посмотрел на Нею, предлагая ей продолжать. А лейтенант чуть ближе подошла к мужику.

Она задавала вопросы наобум, просто надеясь, что этот человек связан хоть с чем-то в их запутанном деле. Но в какой-то момент ее осенило…

Нея долго не могла понять, почему ее так смущает этот избитый человек. Раньше считала, что ее настораживали странные раны, тем более виновника ей нужно было найти. Рядом с заставой подобные деяния должны жестко наказываться. Но вот сейчас, глядя на совершенно новые кожаные штаны, поняла, что ей не нравится. Таких штанов на заставе не водилось, и наверняка она сама же прихватила эти из его дома в тот день, когда увозила.

Новые дорогие штаны на человеке, про которого собственная жена говорила, что он плохой охотник, выглядят странно. Да и, судя по одежде детей, достатком там и не пахло. Вот что ее насторожило. И, к сожалению, это могло совершенно не относиться к их делу.

— Когда вы последний раз продавали пушнину?

— Да я помню? Сейчас-то какой день?

— Откуда у вас появились деньги на новые штаны? — уточнила она, а охотник промолчал.

Нея не была дознавателем и смутно представляла, как они работают. Поэтому просто посмотрела в упор на мужика и выложила как есть.