Ева - Артуро Перес-Реверте (2018)

Был еще белый день, но солнце клонилось к закату, и верхние этажи домов окрасились красным. Фалько несколько минут посидел в мельтешне, сигаретном дыму и разноязыком говоре «Кафе де Пари» – ровно столько времени, чтобы успеть выпить мятного чаю и дать радисту Вильяррубия возможность встать из-за столика и направиться на явочную квартиру. Затем и сам поднялся и неторопливо зашагал по правой стороне улицы в потоке прохожих – кто в европейском платье, кто в бурнусе, – бдительно поглядывая на припаркованные вдоль тротуаров экипажи и машины, ибо знал, что надо быть готовым к сюрпризам, которые они могут таить в своем нутре. В этой части города пиджаки и галстуки, шляпы, туфельки на каблуках встречались чаще, чем фески, чалмы и бурнусы.

В просторной прихожей с лестницей в глубине было полутемно.

Фалько, входя, насторожил все свои пять чувств, машинально ощупал пристегнутую к поясу кожаную кобуру. Со дня приезда в Танжер он носил поставленный на предохранитель браунинг, дослав в ствол патрон, – и никак иначе. И сейчас знакомая тяжесть оружия – пятьсот семьдесят весомых граммов при снаряженной обойме – и уверенность, что в нужный момент оно само впрыгнет в руку, произвели свое обычное успокаивающее действие: сегодня Фалько слишком много ходил по Танжеру. Мелькал. Маячил. Светился. Слишком со многими разговаривал, а город этот – идеальное место для разоблачений и доносов, для шпионажа и грязных дел. Здесь почти каждый работал на какую-нибудь спецслужбу, а порою – и не на одну. Такое положение вещей вредно для здоровья шпиона.

А небрежность может сильно сократить ему жизнь.

Поднимаясь по ступеням, Фалько вспоминал, как впервые убил человека. Застрелил – и не из такого вот маленького удобного пистолетика, а из тяжелого армейского револьвера «уэбли-смит», табельного оружия британских офицеров. Он тогда еще не работал на испанскую разведку, а дело было тринадцать лет назад, на окраине Сьюдад-Хуареса. Сделка была весьма сомнительная: он передавал груз – тысячу винтовок «ремингтон» и полмиллиона патронов – покупателю, звероподобному полковнику Ромеро, который при виде относительной молодости посредника решил, что с помощью парочки грязных трюков сможет одурачить его, не выплатив целиком оговоренную сумму. Критическое расхождение в оценке блестяще выявилось на рассвете, когда два грузовика и две легковые машины затормозили на пыльном шоссе и началась дискуссия, очень скоро перешедшая в угрозы со стороны полковника Ромеро и длившаяся, покуда его широкую, хищную и самоуверенную улыбку, хорошо заметную в свете фар, не погасила пуля, которую не по возрасту предусмотрительный Фалько – ему было в ту пору лишь двадцать четыре года, – рассудив, что кто рано встает, тому бог подает, выпустил в мексиканца с десяти шагов, едва тот сунул руку за борт пиджака. Колени у полковника вдруг подогнулись, словно от нестерпимой усталости, и он без единого звука рухнул навзничь. Позже удалось выяснить, что полковник намеревался извлечь из внутреннего кармана всего лишь гаванскую сигару, но к этому времени Фалько и его помощники – четверо бывших американских военных, работавших, как и он, на Василия Захарова, – уже пребывали в безопасности по ту сторону границы. В маленьком отелишке в Эль-Пасо, где Фалько завершил вечер в компании мулатки с достопримечательной грудью, он проснулся посреди ночи, потому что ему приснилось, будто застрелили его самого. Это было неприятно – но не более того. И когда ему удалось наконец заснуть снова, сон его был крепок и спокоен. Из того эпизода Фалько извлек урок, которым руководствовался всю жизнь: в сомнении, вопреки пословице, не воздержись, а действуй на опережение. Лучше самому грохнуть кого-нибудь на всякий случай, чем предоставить случай грохнуть тебя.

Вильяррубия оставил дверь незапертой, и Фалько недовольно сморщился. Непростительная небрежность новичка – особенно если не уверен, враг за тобой следует или друг. Или то и другое вместе. Он вошел и задвинул засов.