Сфера - Дэйв Эггерс (2014)

Мэй глянула на часы. Шесть вечера. Полно времени совершенствоваться, здесь и сейчас, и она заметалась, написала четыре квака и тридцать два коммента, восемьдесят восемь раз поставила смайлики. Через час ее ИнтеГра поднялся до 7 288. Преодолеть семитысячный рубеж оказалось труднее, но к восьми вечера, подписавшись на одиннадцать групп и что-то туда запостив, разослав еще двенадцать кваков, один из которых попал в 5 000 топовых по миру за тот час, и добавив в свою ленту еще 67 друзей, она своего добилась. Добравшись до 6 872, она перешла к ленте «ТропоСферы». Она отставала на несколько сотен постов и теперь просмотрела все, ответила где-то на семьдесят сообщений, отозвалась на одиннадцать приглашений на разные ивенты в кампусе, подписала девять петиций, прокомментировала и конструктивно покритиковала четыре продукта, выпущенных в бета-версиях. К 22:16 ее ИнтеГра составлял 5 342, и перейти новый рубеж — на сей раз 5 000 — снова оказалось нелегко. Она написала серию кваков о новом инструменте «Сферы», который уведомлял держателей аккаунтов, когда их имена упоминались в чужих сообщениях, и один квак, седьмой на эту тему, разгорелся пожаром и был переквакан 2 904 раза, что подняло ее ИнтеГра до 3 887.

Накатило глубокое удовлетворение, радость успеха, предвкушение возможностей, и почти тут же — полнейшее изнеможение. Время к полуночи, надо поспать. Возвращаться домой уже поздно; Мэй глянула, есть ли свободные номера в общаге, зарезервировала комнату, получила код доступа и зашагала через кампус в «Родной Город».

Прикрыв за собой дверь, она укорила себя: вот дура, что ж ты раньше общагой не пользовалась. Номер был безупречен — сплошь светлое дерево и серебристая фурнитура, пленочные теплые полы, простыни и наволочки такие белые и чистые, что от прикосновения хрустели. Матрас, как объяснялось на табличке у кровати, органический, не пружины, не пеноматериалы, а новое волокно — жестче и податливее всех кроватей, что ей встречались. Мэй натянула на себя облачно-белое пуховое одеяло.

Но уснуть не удавалось. Сообразив, насколько лучше могли бы быть ее показатели, она снова залогинилась, на сей раз с планшета, и пообещала себе работать до двух ночи. Трехтысячный рубеж не устоит. И она его одолела, хотя к тому времени часы показывали уже 3:19. Наконец, не вполне вымотавшись, но понимая, что нужно отдохнуть, она улеглась и выключила свет.

* * *

Утром Мэй порылась в шкафах и комодах: в общаге хранилась одежда, вся новая, можно одолжить или взять насовсем. Она выбрала хлопковую футболку и брюки-капри — новехонькие. На раковине стояли неоткрытые флаконы крема для лица и жидкости для полоскания рта, органические и местного производства, — она попробовала то и другое. Приняла душ, оделась и вернулась за стол к 8:20.

И взору тотчас предстали плоды трудов. С третьего экрана на нее излился водопад поздравлений от Дэна, Джареда, Джосии, Дениз, от каждого сообщений по пять и минимум десяток от Энни, которая от гордости и восторга чуть не лопалась. Слухи расползлись по «Тропосфере», и к полудню Мэй получила 7 716 смайликов. Все так и знали, что у нее получится. Все предвидели ее прекрасное будущее в «Сфере», никто не сомневался, что она быстро перерастет ЧК, уже к сентябрю, потому что редко у кого так быстро и с такой лазерно-четкой фокусировкой вырастал ИнтеГра.

Мэй всю неделю жила, увенчанная уверенностью нового сорта; вплотную приблизившись к верхним двум тысячам, все выходные и начало следующей недели она сидела за столом допоздна, намереваясь прорваться, и каждую ночь спала в том же номере общаги. Она знала, что верхние две тысячи, прозванные Т2К, — группа сфероидов, чья социальная активность почти маниакальна, а подписчики элитарны. Члены Т2К более или менее держали свои позиции, и в их рядах уже полтора года редко наблюдались перемены и подвижки.