На златом крыльце сидели… - Тамара Крюкова (2018)

Вокруг все будто вымерло. Казалось, охранник на въезде единственная живая душа в этом затерянном мирке. Но ворота остались далеко. Алик попытался привести мысли в порядок. В конце концов, не убивать же его ведут. Вряд ли Силин на это решится, да и не та провинность, чтобы применять высшую меру. И тем не менее на душе было неспокойно. Только когда из-за берез показался сруб, в котором располагалась баня, Алик немного расслабился. Он был наслышан о том, что многие важные вопросы решаются не в кабинетах, а в парилке и за накрытым столом.

Силин был уже на месте. Обернутый в простыню, как римский патриций в тогу, он лениво покачивался в плетеном кресле перед камином. У стены на низком столике стояли закуски и запотевшая бутылка шведского «Абсолюта». Из скрытых динамиков доносился хрипловатый голос Шуфутинского.

Силин жестом пригласил бывшего дублера занять соседнее кресло. Перед Аликом встала непростая задачка. Если сесть бочком, на краешек – значит, с самого начала признать свое приниженное положение, потом подняться с колен будет гораздо труднее. Развалишься, удобно откинувшись на спинку, Силин сочтет это чрезмерным хамством, а злить его сейчас не стоило. Алик выбрал третий вариант. Сделав вид, что его заинтересовала висевшая на стене волчья шкура, он подошел к ней, а потом обернулся и сказал:

– Неплохое местечко.

– Тихое, – кивнул Силин.

В душе Алика снова проснулась тревога. Он не хотел тянуть с разговором, поэтому предпочел сразу перейти к делу:

– Я отдам деньги в течение…

Силин перебил его:

– Отдыхай. Всему свое время. Попаримся, решим, как жить дальше. Нам ведь с тобой еще предстоит многое сделать.

Он поднялся и подошел к столу с деликатесами и водкой.

– Ну давай. Для разгона, – Бульдог одарил гостя лучезарной улыбкой, отработанной за многие годы депутатства.

Пить перед парилкой было чистым безумием, но отказаться значило проявить неуважение, а осложнять и без того непростые отношения не хотелось.

Заметив на лице Алика смятение, Силин рассмеялся:

– Квасу дернуть перед парилочкой самое оно. Здоровье надо блюсти и с молоду, и постару А ты что подумал?

Они выпили по кружке холодного сладковатого кваса.

– Неплохо бы заморить червячка. Сема, ты как?

– Я потом, – отказался Салтыков.

– Потом само собой. Сейчас – это баловство, для затравки. А то на голодный желудок и пар не в пар.

Алику кусок не лез в горло. Он ожидал, когда Силин начнет разговор, но тот как будто и не думал о делах. Старый депутат откровенно наслаждался закусками, делая вид, что не замечает нервозности гостя. Наконец он насытился и предложил:

– Вот теперь можно попариться.

В парилку зашли втроем. Пахло хвоей и распаренными вениками.

– Ложись на скамейку, Сема тебя разомнет.

Салтыков взял веник. Его иезуитская ухмылка навеяла Алику мысли о палаче, который примеряется кнутом к жертве. Удар березовыми ветками и впрямь был ощутимым. Алик невольно ойкнул, но он волновался напрасно. Салтыков оказался умелым банщиком. Он мелко и почти нежно обрабатывал спину Алика веничком, а потом неожиданно снова нанес довольно болезненный удар. Алик крякнул.

– Что, хорошо? – спросил Силин. – Сема свое дело знает. Я с ним и банщика не беру. Да ты расслабься. Ошибки у всех бывают. Важно их вовремя исправить.

Его отеческий тон подействовал на Алика умиротворяюще. Под умелыми руками Салтыкова усталость и напряжение последних дней исчезали, уступая место спокойствию и блаженству. Алик разомлел.

Напарившись вдосталь, троица вывалилась из парной во дворик, со всех сторон огороженный высоким частоколом. Посреди зеленой травки голубым лоскутом лежал бассейн.

Силин скинул простынь и плюхнулся в воду, как толстый тюлень, прямо с бортика. Алик последовал за ним. Только Салтыков медленно и чинно спустился по лестнице.