Клетка - Стеф Хувер (2019)

Завернув в свою комнату, Сэлл рухнул на кровать, и, как ни пытался убить в себе мысли, которые вновь и вновь донимали его, ничего не выходило. Иногда он, правда ненадолго, переключался на воспоминания, похожие на чей-то чужой сон, в котором осень более желтая, более пахучая и, что скрывать, вольная, а значит – настоящая. Но чем больше Сэлл окунался в свое прошлое, тем сильнее ощущал странное навязчивое чувство беспокойства. Нет, здесь ему по-прежнему не нравилось. Но окажись он сейчас там, где вырос и жил размеренной сельской жизнью, примчался бы назад, оседлав шального Боливара. Да, вот так бы сделал, несомненно! И это-то его как раз пугало…

Утром в столовой к нему подсела Зубатка. Тихоня тихоней, а нарисовалась с подносом возле столика, за которым он сидел, и, не спросив, плюхнулась напротив. Молчала, правда. Только поглядывала изредка. А Сэлл терпеть не мог, когда на него таращатся за завтраком, когда он еще толком даже не проснулся, – кусок поперек глотки вставал.

– Ты что-то хотела? – Он отложил вилку, но так получилось, что будто бросил: она зазвенела.

Саммер замотала головой и залилась краской.

Подумать только! Не рассчитывала, что придется разговаривать? Или вообразила себя невидимой? Думала, пристроится незаметно, будет высверливать дырку в Сэлле без зазрения совести? Только один нюанс: мантию-невидимку забыла напялить!

Сэлл встал, со скрежетом отодвинул стул – и здесь получилось слишком резко, стул покачнулся и опрокинулся, – бросил на Зубатку снисходительный взгляд:

– Ну раз ничего… – И пошел по направлению к выходу.

– А кофе? – пискнула Саммер.

– Можешь выпить сама.

Но его слова растворились в чьем-то громком выкрике:

– А на конюшне кофе не пьют, детка! – К Зубатке за столик подсел один из остряков, которым тема конюхов пришлась по вкусу.

Сэлл даже взглядом его не удостоил – не больно-то интересно. Вынюхали биографию – где и чем он жил до прихода в эту «правильную» школу – и думают выставить его посмешищем? Да ему плевать, кто и что о нем думает! Да и могут ли они вообще думать, эти папкины сыночки? А любить? Любить что-то живое, а не бездушные предметы, вроде шмоток, айфонов и прочей дребедени? И как можно запозорить тем, к чему ты тянешься всей своей сущностью?

На химии тема конюхов вышла на новый виток.

– Сэлл, – серьезно посмотрела на парня Амелия, – ты шаришь в химии лучше меня. Давай ты разберешься с этими адскими пробирками, а то я обязательно разобью что-нибудь… или… – Она коротко улыбнулась. – Взорву к чертям эту гребаную лабораторию! В общем… ты делаешь, а я заполняю бланки. И за себя, и за тебя.

– Валяй, – равнодушно отозвался Сэлл и стал натягивать перчатки.

Очки он по-прежнему игнорировал, тем самым бросая вызов Мелларку. Но тот на сей раз молчал.

Амелия взяла его листок, ручку и сосредоточилась – приготовилась записывать, в то время как Сэлл уже аккуратно откупоривал темный пузырек при помощи пинцета. Маленькая противная пробка-затычка с характерным звуком в доли секунды была изъята из горлышка склянки, и на волю, как джинн из бутылки, вырвался едкий запах.

– Фу-у-у, – скривилась напарница, но тут же дружелюбно хихикнула: – Заткни ее обратно!

Сэлл невольно улыбнулся: понятное дело, кому понравится запах пиридина? Надо быть камикадзе, чтобы испытывать от подобного зловония приятные чувства. Но затыкать пузырек, не закончив лабораторную, а точнее, даже не начав, это как-то…

Поэтому он потянулся за пробирками. Сначала взял две пустые и осторожно налил в одну из них миллилитр пиридина, а в другую при помощи пипетки добавил каплю все той же жидкости из темной склянки. Сэлл делал все быстро, но ювелирно: ни одна капля не упала на стол, ни одна пробирка не дрогнула в его руках. Все движения его были уверенными. Амелия даже, кажется, засмотрелась.