Плененные - Кай Майер (2019)

Тесс со стоном опустила ноги на пол, нащупывая домашние туфли. Мужская пижама была ей велика; только на бедрах она сидела как влитая. Хватит с нее и того, что днем приходится напяливать эти кошмарные балахоны. Хотя бы ночью она не станет отказываться от рубашки и брюк. В Берлине многие женщины одевались теперь так же, как мужчины, и Тесс была из их числа. Но сейчас, на сносях, она выглядела в своей обычной одежде, как толстый чиновник в мундире. Так что приходилось довольствоваться чудовищными платьями для женщин в интересном положении, которые продавались в магазинах. Тесс очень надеялась, что после родов (боже, скорее бы уже) она в ту же минуту, как по мановению волшебной палочки, обретет прежние формы.

Птицы были в замке. Сомнений нет: щебет доносился из коридора, а не из окна. Лунный свет падал сквозь витражи окна, озаряя комнату, И Тесс почудилось, будто она вдруг очутилась внутри калейдоскопа. Она накинула халат и поспешила к двери. На пороге Тесс задержалась, взглянула с внезапно нахлынувшей нежностью на свой живот и легонько погладила его.

– Спи-спи, – прошептала она, закатила глаза, удивляясь самой себе, и вышла наконец в коридор.

Щебет заполнял замок сверху донизу, будто целые птичьи стаи забились между половицами и плинтусами, за стеновые панели и лепнину. Но нигде не было видно ни одной птицы. Тесс двинулась к лестнице – по пустому коридору, мимо нежилых комнат. На верхней ступеньке ухватилась за перила – без всякой нужды, чисто инстинктивно, – сказала она себе.

Любой звук сразу разносился по всему замку – ни ворсистые ковры, ни плотные занавеси, ни массивная мебель тут не помогали. Вот и птичьи голоса пробивались, словно дым, сквозь высокие стены и дубовые двери, заполняли лестницы и шахту кухонного лифта, вились вокруг позолоченных люстр и хрустальных канделябров.

Тесс спустилась по широкой винтовой лестнице на первый этаж восточного крыла. Замок Инститорисов был построен в форме подковы. Центральная часть и оба крыла окружали густую кипарисовую рощу. «Может быть, птицы сидели на деревьях и что-то их спугнуло? – подумала Тесс. – Например, воры». На нее неудержимым потоком хлынули воспоминания, от которых она предпочла бы избавиться.

Стоя в халате у подножия лестницы, Тесс вдруг почувствовала себя совершенно беззащитной. Она вспомнила ту ночь, когда ассасины напали на экспедицию. Да, у нее куда больше опыта, чем обычно бывает в двадцать пять, но от этого не легче. Ноги у Тесс похолодели и стали подкашиваться.

Где-то в замке раздались голоса, потом послышались шаги.

Сперва медленно, потом все решительнее Тесс двинулась вперед. В конце концов, она не инвалид, а всего лишь беременна. Схватив с комода подсвечник, Тесс попробовала замахнуться им для удара.

Голоса доносились из холла, а птичий щебет – с противоположный стороны. Тесс двинулась по коридору в сторону кухни. Сперва нужно пройти мимо большой гостиной, потом…

Дверь столовой была открыта.

Оттуда слышалась какофония птичьих голосов. Тесс приготовилась к тому, что птицы заполонили все: шкафы, картины, высокие спинки дубовых стульев, а стола и вовсе не видать в ворохе перьев.

Она ступила на порог. Комната была пуста.

Тесс опустила подсвечник. У стены между двух витражных окон стояли огромные, в два с половиной метра высотой, часы. Сколько Тесс себя помнила, их черный полированный корпус, украшенный изысканной резьбой, возвышался над прочей обстановкой. Витые полуколонны обрамляли полированную дверцу. В стрелки, скользившие по золотому циферблату, были вправлены рубины. Каждый вечер ровно в семь изнутри выдвигались фигуры и разыгрывали странное представление.

Сомнений не оставалось: птичьи голоса доносились из часов. Какой-то новый, необычный механизм, удивительно точно имитировавший птичий щебет, заработал в эту ночь впервые – по крайней мере, на памяти Тесс.