Плененные - Кай Майер (2019)

Она улыбнулась ему:

– Спасибо, Джиан.

Он отложил кисть и сунул руки в карманы.

– Без тебя мне бы его никогда не освободить.

– Мне без тебя тоже! – Глаза у нее защипало, но она не шагнула к нему, а подхватила чемодан и открыла дверь.

– Я на днях позвоню.

Он молча кивнул.

Она прошла через пустое фойе кинотеатра, вышла на улицу и огляделась в поисках такси.

Глава 20

Лодка, доставившая гостью в замок Инститорисов, вынырнула из утреннего тумана и заскользила мимо замшелых морд каменных львов. Сильветта услышала шум мотора еще в кипарисовой роще и ускорила шаг. Когда она вышла из-за деревьев, лодка была уже в нескольких метрах от пирса. Клубы тумана окутывали стройную прямую фигурку на борту, скрывая лицо. Постепенно сквозь дымку стала видна улыбка. Женщина в лодке подняла руку в знак приветствия, но тут из-за утесов ударил такой порыв ветра, что даже вода залива покрылась гусиной кожей.

Пульс бешено колотился в висках Сильветты, заглушая даже гулкий звук ее собственных шагов по причалу.

– Пять недель! – крикнула гостья еще до того, как лодка причалила. – Мне показалось, прошло пять месяцев!

Гостья говорила по-немецки почти безупречно; Сильветте нравился ее легкий восточноевропейский акцент. Она словно переносилась в те края, о которых до сих пор знала лишь по рассказам сестры.

Они обнялись и нежно поцеловались. Лодочник глядел на них, но Сильветте было все равно. К тому же в деревне, наверное, еще и не такое рассказывали о чокнутой семейке Инститорис.

Лодочник молча поставил два чемодана на причал, взял под козырек и вернулся на борт. Сильветта высвободилась из объятий и кивнула ему:

– Спасибо большое!

Он что-то пробормотал, скрылся в кабине и отчалил. Сильветта снова обернулась к гостье. Ее звали Аксель. При первой их встрече в Берлине Сильветта сразу поняла, что ее новая знакомая много путешествует по миру. Кроме шарма и элегантности, Аксель обладала неуловимым обаянием человека, который явно повидал и испытал больше, чем Сильветта.

У нее была аристократически бледная кожа и темно-рыжие волосы. Ростом она была не выше Сильветты, но казалась высокой – вероятно, из-за стройной фигуры и необычно длинных ног и рук. На Аксель всегда засматривались – кто с вожделением, кто с недоумением. Но нравилась она или нет – никто не мог отрицать, что Аксель завораживает, и не только внешностью, но и тем, что и как она говорит.

– Моя скорбная грация, – прошептала она, проводя ладонью по светлым локонам Сильветты. Аксель стала называть так Сильветту с перового же дня знакомства, а когда та спросила, что это значит, не только объяснила на словах, но и разложила перед ней множество фотографий. Аксель виртуозно владела фотоаппаратом и чаще всего снимала рыдающие скульптуры на известных кладбищах Европы.

«Я столько раз тебя фотографировала, – сказала тогда Аксель Сильветте, окончательно сбив ее с толку. – Но никогда прежде не видела, чтобы ты дышала, не слышала голоса и не чувствовала запах твоей кожи».

На тот момент они были знакомы всего несколько минут – но Сильветта и не подумала возмутиться. Внезапно ей захотелось верить, что рыжеволосой чужестранке и впрямь понравился запах ее кожи. Казалось, они знают друг друга давным-давно и между ними существует непостижимая связь.