Семь смертей Эвелины Хардкасл - Стюарт Тёртон (2018)

Сжимая ружье, я расхаживаю по комнате, обдумываю, что делать дальше. Самое простое – оставаться в сторожке, зная, что к дворецкому придет лакей. Но это означает, что вместо того, чтобы расследовать убийство Эвелины, я впустую растрачу драгоценное время, и даже если спасу Анну, то нам с ней не выбраться из Блэкхита. Очевидно, что сначала надо разобраться с Эвелиной и уповать на то, что Анна выпутается из беды самостоятельно.

Дворецкий стонет, открывает глаза.

Мы смотрим друг на друга: я – с отчаянием, он – недоумевая.

Если я оставлю его с Голдом без присмотра, то обреку их на смерть и безумие, но иного выбора у меня нет.

Дворецкий снова засыпает. Я кладу ружье рядом с ним, прямо на кровать. Да, я видел смерть дворецкого, но по крайней мере ружье даст ему возможность защититься.

Хватаю плащ со спинки кресла и, не оглядываясь, возвращаюсь в Блэкхит. Спальня Эвелины по-прежнему не убрана, дрова в камине почти прогорели, угли тускло сияют в темноте. Я добавляю в огонь поленья, начинаю обыскивать комнату.

У меня дрожат руки, но в этот раз не из-за похотливости Дарби, а из-за моего собственного волнения. Если я найду то, что ищу, то узнаю, кто виноват в смерти Эвелины. И тогда свобода будет близка.

Дарби уже обыскивал спальню, но неумело, в отличие от Раштона. Констебль ловко обнаруживает все укромные места за шкафами и в кроватной раме, простукивает половицы в поисках скрытых тайников. Увы, поиски не приносят результатов.

Я ничего не нахожу.

Медленно поворачиваюсь, оглядываю мебель, ищу, не упустил ли чего. Я знаю, что мое предположение о самоубийстве имеет единственное разумное объяснение. Наконец я останавливаю взгляд на гобелене, которым занавешена дверь в спальню Хелены. Беру керосиновую лампу, открываю дверь и начинаю обыскивать соседнюю комнату.

Наконец, почти отчаявшись, приподнимаю матрас и вижу, что на перекладине кровати болтается полотняный мешочек. Развязываю его. В мешочке оружие: стартовый пистолет, без которого не обходится ни один деревенский праздник, и черный револьвер, похищенный Эвелиной из материнской спальни, – тот самый, из которого она целилась в меня утром в лесу и который вечером возьмет с собой на кладбище. Он заряжен. В барабане не хватает одного патрона. В мешочке обнаруживается также склянка крови и шприц, наполненный прозрачной жидкостью.

Сердце лихорадочно колотится.

– Я был прав, – шепчу я.

Шорох штор спасает мне жизнь.

Сквозняк из открываемой двери холодит затылок за миг до того, как за спиной раздаются шаги. Я бросаюсь на пол, а надо мной со свистом проносится лезвие ножа. Перекатываюсь на спину, наставляю на противника револьвер, но вижу только, как лакей выбегает в коридор.

Обессиленно опускаю голову на пол, кладу револьвер на живот и благодарю свою счастливую звезду. Если бы не сквозняк, все было бы кончено.

Перевожу дух, поднимаюсь с пола, возвращаю в мешочек оружие и шприц, а склянку крови кладу в карман. Осторожно выхожу из спальни, расспрашиваю слуг и гостей, где Эвелина. Наконец мне говорят, что она в бальной зале. Оттуда слышится громкий стук молотков – там возводят сцену. Двери в сад распахнуты, чтобы из залы выветрился запах краски и пыль. Служанки, прощаясь с молодостью, натирают полы.

У сцены Эвелина беседует с дирижером. На ней зеленое платье, она еще не переоделась в вечерний туалет. Мадлен Обэр, с полным ртом шпилек, стоит рядом и озабоченно втыкает их в волосы Эвелины, укладывая прическу.

– Мисс Хардкасл, – окликаю ее я, подходя поближе.

Она улыбается дирижеру, ласково похлопывает его по плечу и оборачивается ко мне.

– Зовите меня Эвелина, – говорит она, протягивая мне руку. – А вы кто?

– Джим Раштон.

– Ах, вы полицейский! – Улыбка слетает с губ. – Что случилось? Вы, кажется, взволнованы.

– Я не привык к жизни светского общества. – Осторожно пожимаю протянутую руку, на удивление холодную.