Семь смертей Эвелины Хардкасл - Стюарт Тёртон (2018)

Бал в полном разгаре, а на конюшенном дворе тишина. Усталые грумы греются у жаровен, ждут прибытия последних гостей. Памятуя, что Даниель подкупил многих слуг, увожу Анну в тень, к выгулу, и по узкой тропе мы идем к озеру. Вдали, между деревьями, мерцает слабый огонек. Подкрадываюсь поближе, вижу, что это керосиновая лампа Даниеля, догорающая в грязи.

Всматриваюсь в темноту, замечаю Даниеля, который топит в озере Дональда Дэвиса, а тот сопротивляется, но безуспешно.

Анна хватает камень с земли, делает шаг к ним, но я ее останавливаю.

– Скажите ему… Утро, двенадцать минут восьмого, – хриплю я, буравя ее взглядом, надеясь, что она поймет важность невысказанного сообщения.

Она бросается к Даниелю, замахиваясь камнем на бегу.

Я отворачиваюсь, поднимаю с земли керосиновую лампу, осторожно раздуваю слабый огонек. Не хочу быть свидетелем очередной смерти, пусть даже и заслуженной. Чумной Лекарь утверждает, что Блэкхит существует, чтобы перевоспитать нас, но решетки не делают человека лучше, а невзгоды и страдания лишают его последних крупиц доброты. Блэкхит отнимает у нас надежду, а без надежды нет смысла ни в любви, ни в сочувствии, ни в участии. Возможно, Блэкхит создавали с лучшими намерениями, но он пробуждает в нас чудовищ, и я больше не хочу идти у него на поводу.

Поднимаю лампу повыше, направляясь к лодочному домику. Весь день я искал Хелену Хардкасл, полагая, что она замешана во всех сегодняшних происшествиях. Странно думать, что, в общем-то, я прав, хотя и не подозревал, в чем это выражается.

Как бы то ни было, все произошло именно из-за нее.

Лодочный домик, точнее, сарайчик на прогнивших сваях у пристани от старости завалился на правый бок. Дверь заперта, но трухлявое дерево крошится у меня под пальцами. Ее можно распахнуть одним толчком, однако я медлю. Рука дрожит, лампа раскачивается. Меня останавливает не страх. Сердце Голда цепенеет в ожидании. Сейчас я обнаружу то, что так долго искал, и тогда все будет кончено.

Мы обретем свободу.

С глубоким вздохом я толкаю дверь. Из лодочного домика вырывается стайка летучих мышей. Они возмущенно пищат. У пристани покачиваются две дырявые лодки, но только одна накрыта заплесневелым одеялом.

Я встаю на колени, откидываю одеяло. Под ним – бледное лицо Хелены Хардкасл. Глаза открыты, белесые радужки удивленно взирают на меня, будто смерть явилась с букетом в руках.

«Почему здесь?»

– Потому что история повторяется, – бормочу я.

– Айден? – кричит Анна. В ее голосе слышится страх.

Хочу ответить, но пересохшее горло не издает ни звука. Выхожу под дождь, запрокидываю голову, ловлю ртом холодные капли.

– Я здесь, в лодочном домике.

Возвращаюсь, при свете лампы разглядываю труп Хелены. Под расстегнутым длинным плащом коричневый шерстяной костюм – жакет и юбка – и белая блузка. На дне лодки валяется шляпа. Горло Хелены перерезано, кровь уже свернулась.

По-моему, Хелену Хардкасл убили еще утром.

У меня за спиной ахает Анна, увидев труп в лодке:

– Это…

– Хелена Хардкасл.

– Откуда вы знали, что она здесь?

– Именно здесь была назначена встреча.

Рана на горле не широкая, размером с лезвие копытного ножа. Того самого ножа, которым девятнадцать лет назад убили Томаса Хардкасла. В этом все и заключается. Каждая последующая смерть – отголосок самого первого убийства. Убийства, которого никто не слышал.

Я устал сидеть на корточках, мышцы ноют. Встаю, разминаю ноги.

– Это Майкл ее убил? – спрашивает Анна, хватая меня за куртку.

– Нет, – вздыхаю я. – Майклу было страшно. Он стал убийцей от отчаяния. А убийца Хелены действовал терпеливо и с наслаждением. Хелену заманили сюда и убили в дверях, чтобы она упала в лодку и труп обнаружили бы не сразу. Убийца намеренно выбрал место в двадцати шагах от места гибели Томаса Хардкасла, в годовщину его смерти. Вам это ни о чем не говорит?