Я буду в маске - Ксения Каретникова (2020)

— Да, — пискляво ответила я, чувствуя, как глаза становятся мокрыми. Я часто заморгала, пытаясь удержать слёзы. Жанка опять нахмурилась, потом коснулась моей руки и предложила:

— Коньяк будешь?

— А у тебя остался? — Жанна кивнула. — Буду.

Подружка тут же поднялась с места и вышла на балкон, вход на который находился на кухне. Погремев там немного, Жанка вернулась обратно, держа в руках непочатую бутылку коньяка. Поставив бутылку на стол, она достала с полки рюмку. Потом залезла в холодильник, извлекла из него лимон, быстро нарезала его кольцами и присыпала стоящим на столе растворимым кофе. Это была любимая Жанкина закуска под сей напиток. И, кстати, весьма вкусная.

Жанна пристроила тарелку с лимоном рядом со мной, открыла коньяк и, налив его в рюмку, сказала:

— Выпей и рассказывай. Поподробнее.

Я послушно взяла рюмку, выпила и закусила "кофейным лимоном". Коньяк был тем самым, который мы пили на "оригинальном чаепитии", но сейчас он мне показался более обжигающим и горьким, а ещё более опьяняющим. Крепкий напиток как-то уж очень быстро ударил мне в голову, и я, немного расслабившись, начала рассказывать обо всем случившемся со мной за эти два дня — как мы вчера с Элом "прощались" и игрались в клубе с воском и как я сегодня, случайно прочитав черновик нового романа Льва, увидела метку на теле писателя от этого самого воска.

— Ну надо же, никогда бы не подумала… — сказала Жанка, когда я закончила свой рассказ. Налила мне ещё коньяка, и я тут же выпила. Художница с задумчивым видом наблюдала, как я передергиваюсь от напитка и как морщусь от кислоты цитруса. И вдруг, как будто опомнившись, поинтересовалась: — Подожди, что ж это получается, Майский пишет роман о "Трёх масках"?

— Ага, — кивнула я. — А мы с тобой — одни из его главных героинь. Имен, даже клубных я в том отрывке не увидела, но все, что происходило в мой первый визит в клуб в зелёной маске, описано очень точно.

— Ну, Лева, писака, твою мать… — Жанка стукнула рукой по столу. — Нашёл, о чем писать… Хотя, — художница покосилась на меня и извинительной интонацией продолжила: — Согласись, это оригинально.

Ни соглашаться, ни спорить я не хотела… А чего ты сейчас вообще хочешь, Дашка? И как тебе быть? Как дальше жить, зная, что тебя использовали? Зная, что все твои сокровенные и когда-то недоступные эмоции и ощущения будут читать несколько сотен, а то, может, и тысяч людей? А человек, которому ты доверилась, причём дважды — двум его "ипостасям" — будет хихикать и получать за это деньги и восхищение своих читателей?

Как тут, Дашка, чёрт побери, не сойти с ума?

— А мне вот, знаешь, что сейчас интересно? — задумчиво произнесла моя подружка, не позволив мне упасть и пропасть в своих мыслях. — А откуда он вообще узнал про клуб?

Не зная ответа на этот вопрос, я покачала головой и, сама потянувшись к бутылке, налила себе коньяка.

— Милый! — громко позвала Жанка. Настолько громко и неожиданно, что я аж подскочила на месте.

В дальней комнате хлопнула дверь, и спустя несколько секунд на кухню зашёл Ярослав. Жанка, увидев своего милого, расползлась в улыбке и смотрела на него по-настоящему влюбленными глазами. От такого взгляда подруги в моей душе заклокотала, вроде бы "белая", но неожиданно граничащая с "чёрной" зависть… Я завидую Жанке. Завидую вот такой, пусть пока и визуальной, но идиллии, вот таким влюбленным взглядам с обеих сторон… И тому, что они не только сбросили клубные маски, но и остались этим по-настоящему довольны и счастливы.

— Милый, ты же давно состоишь в клубе и, наверное, знаешь почти всех его членов… — начала Жанка.

Ярослав кивнул:

— Ну, не всех, но многих.

— А знаком ли ты с Элом? Он обычно приходил на рауты в длинном чёрном балахоне.