Конец эпохи. Часть первая - Андрей Ефремов (2021)

Сковывающая меня магия перестала действовать, и я поднялся, но остальные остались лежать на камне безвольными куклами. Попытавшись отправить сообщение в чате, получил системное уведомление, что в этой локации обмен сообщениями невозможен.

— Освободи моих друзей, они не будут входить внутрь, — громко произнёс я в пустоту.

— Нет, всё останется так до конца, — ударил по ушам голос бога и уже тише добавил, — а потом я решу, что с вами делать.

Как-то мне не очень понравилась эта его фраза «до конца». Но спорить с голосом у меня желания не было. Прежде чем подняться по ступенькам храма, положил игровые тела друзей в более удобные позы. Лежать лицом на холодном камне было очень неприятно, а сколько продлится разговор, я не знаю.

Внутри храма горел магический свет, и по-прежнему отсутствовали следы сражения. В центре огромного зала располагается гигантская, пятнадцатиметровая статуя мужчины, подпирающая собой крышу строения. Если каменного голема создавал талантливый скульптор, то статую бога сотворил гений. Она было настолько детализирована, что даже с такого расстояния я мог рассмотреть каждую морщинку на суровом лице мужчины. Глаза статуи горели яркой синевой, на голове красовалась корона, а тело скрывал серебристый плащ, из-под ткани которого виднелась лишь одна рука, держащая посох.

У ног статуи располагалась большая чаша, в которой горел странный, радужный огонь. Я залюбовался удивительным зрелищем. Пламя меняло свой цвет каждую секунду, порой создавая изумительнейшие сочетания. Я заметил, что огонёк совсем маленький, высотой всего в полметра, а пространства в золотой чаше остаётся ещё много. Видимо, раньше, во времена расцвета, она была заполнена волшебным огнём целиком.

Всё оставшееся помещение было пустынно, лишь на стенах я разглядел выгравированные барельефы. Среди них я узнал лицо Зиалы и догадался, что тут изображены младшие боги пантеона. Помимо богини жизни я насчитал ещё три изображения.

— Вейран — бог смерти, Ниали — богиня удачи и Марган — бог войны, — вновь раздался голос в моей голове. Когда Торсунвальд, или некая другая сущность, разговаривающая со мной, произносил имена своих коллег, возле соответствующего барельефа на секунду вспыхивал радужный огонёк. Как мне надоело, что каждый норовит забраться в мою многострадальную голову. Нельзя что ли говорить нормально, по-человечески? От оглушительного смеха я чуть не оглох. Отсмеявшись, голос пояснил:

— Боюсь, что если я заговорю с тобой реальным голосом, твоё тело распылит на атомы. Я даже не уверен, сможешь ли ты воскреснуть.

— Тогда не будем это проверять, — тут же пошёл на попятную я, кто знает этих богов, может, реально, от одного слова наступит смерть персонажа. — Но как ты можешь быть жив, боги же уничтожили друг друга?

— Я не совсем жив, точнее совсем не жив. Моё тело смертельно ранено и умирает. После обращения к выжившим я потратил последние силы, чтобы создать сферу отрицания и поместить в неё своё тело. Время внутри сферы течёт ничтожно медленно, а пока жив хоть один бог, чужеродные сущности не могут развернуть полномасштабное вторжение. Пока горит огонь в моём храме, некроманты не могут активировать мост между мирами, и у разумных есть шанс отстоять своё право на жизнь.

— Ты можешь рассказать о вторжении, как это случилось?

— А ты наглеешь, человек, в былые времена за такое обращение я мог наложить вечный дебафф, уменьшающий параметры персонажа на 99 %, если говорить понятным тебе языком.

Я сглотнул, и действительно, чего-то мой борзометр сегодня зашкаливает. Не хочется получить божественное проклятье.

— Я хотел сказать, не могли бы вы мне рассказать, как произошло вторжение в этот мир.

Торсунвальд продолжил более радушным голосом.