Таинственная река - Деннис Лихэйн (2004)

Он размышлял об этом, стоя под душем. Если бы он смог скрыться от этого, от мыслей о том, что она стоит у этих телефонов-автоматов, с открытым ртом, со словами, застрявшими у нее в горле.

А что, если она собирается сказать: «Шон, я еду домой».

III

Ангелы тишины

15

Примерный парень

Утром в понедельник Селеста вместе со своей двоюродной сестрой Аннабет крутились на кухне их дома, уже наполненного множеством скорбящих людей. Аннабет с бесстрастным усталым лицом хлопотала у плиты, готовя еду, когда Джимми, свежий после душа, просунул голову в дверь и спросил, не может ли он помочь чем-нибудь.

В детстве отношения между Селестой и Аннабет были такими, что их скорее можно было принять за родных сестер, чем за двоюродных. Аннабет — единственная девочка в семье, состоящей из одних мужчин, а Селеста — единственное дитя у родителей, которые терпеть не могли друг друга. Значительную часть времени девочки проводили вместе, а в юношеские годы почти каждую ночь говорили по телефону. Однако с годами все постепенно изменилось, потому что отчужденность между матерью Селесты и отцом Аннабет нарастала; их отношения, поначалу сердечные, стали холодными, а под конец и откровенно враждебными. Но каким-то образом, безо всяких на то причин, эта отчужденность между братом и сестрой, подобно инфекционному заболеванию, начала распространяться и на их дочерей. Кончилось тем, что Селеста и Аннабет стали встречаться друг с другом только по формальным поводам — на свадьбах, торжествах по случаю рождения детей, следующих за этим крестинах; иногда на Рождество и на Пасху. До истинной причины охлаждения отношений доискаться было невозможно, и, видимо, именно это столь сильно повлияло на Селесту: ее до глубины души уязвило то, что взаимоотношения людей, раньше казавшиеся нерушимыми, могут легко развалиться ввиду таких малозначимых причин, как прошествие времени, семейные неурядицы и неожиданные скандалы.

Однако после смерти матери Селесты в отношениях между сестрами произошли небольшие изменения к лучшему. Прошлым летом они с Дэйвом получили от Аннабет и Джимми неожиданное приглашение на пикник, а зимой обе пары два раза встречались в ресторане за обедом с выпивкой. С каждой встречей беседы между сестрами становились более легкими и непринужденными, и Селеста почувствовала, что десятилетие непонятной и ненужной оторванности друг от друга закончилось и даже нашла имя для этого периода: «Розмари».

Аннабет пробыла при ней неотлучно три дня, когда Розмари умерла. В течение этих трех дней она приходила к Селесте рано утром и оставалась с ней дотемна. Она пекла и готовила, хлопотала насчет похорон и сидела с Селестой, когда та оплакивала мать, которая, хотя никогда и не проявляла к ней особой любви, но тем не менее была ей матерью.

Теперь Селеста намеревалась быть рядом с Аннабет, хотя она осознавала, что такому грозному и хорошо владеющему собой человеку, каким была Аннабет, не требуется ничья, в том числе и ее, Селесты, поддержка.

И все-таки она стояла подле своей двоюродной сестры, когда та готовила еду, подносила ей из холодильника продукты, которые та просила, и отвечала почти на все телефонные звонки.

И вот сейчас появился Джимми; не прошло еще и суток с того момента, как он узнал, что его дочь мертва, а он уже спрашивает жену, не нужно ли ей что-нибудь. Его все еще мокрые волосы не причесаны, а едва приглажены, рубашка прилипла к влажной груди. Он был босой с опухшими от горя и бессонницы глазами. Все что могла подумать Селеста при взгляде на него было: господи, Джимми, что с тобой? Ты когда-нибудь думаешь о себе?