Книга тайн - Том Харпер (2011)

— И никакого комментария от писца? Ни кто написал книгу, ни для кого?

— Здесь сказано: «Написано рукой Либеллуса, иллюминировано мастером Франциском. Он сделал и еще одну книгу животных, используя новую форму письма».

— И что это значит?

— Либеллус и Франциск — это псевдонимы, использовавшиеся писцом и иллюминатором, — сказала Эмили. — Libellus в переводе с латыни означает «маленькая книжка». Франциск, вероятно, отсылает к святому Франциску Ассизскому, поскольку он является покровителем животных.

— Но здесь две руки, — сказал Жером. — Первое и второе предложения написаны разными людьми и разными чернилами.

Ник вгляделся в выцветшие буквы. Он тоже увидел то, о чем говорил Жером, и это приятно удивило его. Он даже мог разобрать некоторые слова: Libellus — Franciscus — illuminatus. Первая строка была написана теми же черными чернилами, что и остальная книга. Вторая надпись казалась сделанной более неровным почерком; к тому же чернила были коричневыми. «Может быть, это писал тот, кто приклеил сюда карту», — подумал он.

Жером снова включил свой ультрафиолетовый фонарик и обследовал задник. Ник смотрел внимательно, но ничего не увидел. Однако что-то, кажется, привлекло внимание Эмили.

— А что это?

— Ничего. — Жером выключил фонарик и с вызовом повернулся. — Я думал, найдется еще один экслибрис, но ничего такого нет.

— На странице, — гнула свое Эмили.

Жером и глазом не успел моргнуть, как она схватила фонарик и направила луч почти параллельно странице, едва касаясь поверхности.

— Твердое перо.

Ник прищурился. Второй раз за сегодняшнее утро он смотрел на буквы, которых мгновение назад там не было. Но это были не выцветшие чернила, проявленные на темном фоне, они, казалось, были написаны внутри самого пергамента.

— И что там сказано?

XLVI

Штрасбург

«Написано рукой Либеллуса, иллюминировано мастером Франциском».

Я сел на пол, опершись на деревянный столбик, и в сотый раз перечитал надпись. Я хранил книгу, как чашу причастия, как талисман. Я мог бы продать ее и тут же погасить половину моих долгов, но никогда не пошел бы на это.

Каспар, возившийся с прессом, скользнул по мне взглядом. Я знал: ему нравится, когда я читаю книгу. Я наклонил ее.

— Что там?

Глаза у него, как всегда, были зоркие. Я повернул книгу так, чтобы он мог видеть, что я сделал. Пустое пространство под колофоном было теперь заполнено приклеенной мною картой: восемь зверей, которые привели меня к Каспару.

Он улыбнулся.

— Да ты коллекционер.

— Поклонник.

— Правильно делаешь, что хранишь карту. Других не будет.

Смущенный взгляд.

— Медная дощечка исчезла. Я ее расплавил и продал.

Я пришел в ужас оттого, что столь прекрасное произведение искусства утрачено навсегда.

— Все? Всю колоду?

— Приблизительно половину.

Он рассмеялся, видя выражение моего лица, хотя я не понимал, что в этом смешного.

— Иоганн, ты видел, что случилось с твоей собственной дощечкой. Всего три-четыре десятка отпечатков, и она никуда не годится. То же самое произошло бы и с картами. Ничто не вечно.

— Ты не должен был это делать.

Он хлопнул меня по плечу.

— Сколько-то штук осталось в мастерской Дюнне. Кстати, если уж я о нем заговорил, — мне пора. У него есть работа для меня.

Я завернул бестиарий в материю и вышел вместе с Каспаром. Книга меня уже не радовала. Ничто не вечно.

«Кроме неудачи, — подумал я. — И моего обручения с Эннелин».