Книга тайн - Том Харпер (2011)

— А что о нем можно знать?

— Не много. Настолько мало, что до восемнадцатого века он был почти забыт. Он нажил себе влиятельных врагов, и после его смерти они приложили немало усилий, чтобы похоронить его наследство. И только когда ученые сотни лет спустя проанализировали сведения в архивах, они поняли.

— Что поняли?

— Что он собирал отдельные части в одно целое. — Она, чуть ухмыльнувшись, стрельнула в Ника озорным взглядом — понял ли он ее шутливый намек. — Подвижные литеры. Он разработал способ отливки отдельных букв на металлических формах, а затем складывал их в слова, предложения, в конечном счете в полную Библию. И напечатал ее.

Ник попытался представить себе, каково это было — собирать Библию буква за буквой.

— Наверное, на это ушло много времени.

— Вероятно, несколько лет. Но единственная альтернатива этому была переписка от руки. А он, набрав страницу, мог печатать столько копий, сколько ему требовалось. Потом он рассыпал набор и использовал буквы еще раз, создавая совершенно новую страницу. Гибкость системы бесконечная, при этом можно создавать абсолютно стандартизованное изделие, которое тиражируется по потребности. Это, возможно, был самый важный информационный прорыв в период между созданием алфавита и Интернета.

— И когда это случилось?

— В середине пятнадцатого века.

— В то самое время, когда жил Мастер игральных карт.

Эмили взяла книгу, украденную из библиотеки. На обложке не было ничего, кроме пасущегося оленя, выполненного золотым тиснением. Ник сразу узнал его по оленям на картах. Эмили повернула книгу корешком к нему.

— «Гутенберг и Мастер игральных карт»,[43] — прочел Ник.

— Я наткнулась на нее, когда просматривала карточку Джиллиан в Нью-Йорке. Вы не первый, кого удивила эта связь. В Принстоне есть иллюминированная копия Библии Гутенберга, иллюстрации там очень похожи на рисунки с игральных карт. Автор этой книги предположил, что существовало сотрудничество между Гутенбергом и Мастером игральных карт, который и сделал иллюстрации к Библии. Человек, который усовершенствовал печатание текста, и человек, который усовершенствовал печатание гравюр. Соблазнительная идея.

— И есть какие-нибудь подтверждения этого?

— Только косвенные. От большинства аргументов автора этой книги оппоненты не оставили камня на камне. — Эмили уставилась в распечатку, словно не могла поверить тому, что видит. — Пока не появилось это.

Вдали послышался вой сирены. Ник попытался сосредоточиться.

— Вроде бы этот рисунок очень похож на то, что мы видим в бестиарии из Брюсселя.

— Бестиарий написан от руки. А это печатное издание. Видите, какой правильный шрифт, какие тут идеально точные линии? То же можно сказать и об иллюстрациях. Картинки в бестиарии были сделаны от руки. По этой реконструкции трудно что-то утверждать, но, кажется, это было напечатано, как и карты.

Вой сирены стал громче. Ник протер запотевшее стекло и огляделся. На площадке был еще только серебристый «опель» в дальнем от них конце площадки. Водитель стоял спиной к ним, облегчаясь в снежок под деревьями.

— Значит, мы имеем печатную картинку, которая, насколько нам известно, датируется серединой пятнадцатого века, и печатный текст. Как это может быть связано с Гутенбергом?

Эмили показала на буквы.

— Гутенберг был первым. Он не просто изобрел печатный станок — ему пришлось изобретать или усовершенствовать все остальное. Сплавы для отливки шрифта, инструменты для их приготовления. Технологию собирания воедино страниц, а потом скрепления их. Чернила. — Она неожиданно замолчала.

— Чернила?..

Вой сирены достиг такой силы, что мог разорвать барабанные перепонки. Мимо них пронеслась карета «скорой помощи», пронзительными звуками требуя освободить ей дорогу. Ник выдохнул, и его дыхание тут же кристаллизовалось на лобовом стекле. Эмили, казалось, и не заметила этого.