Создатель - Денис Калдаев (2021)

– Что такое «мимикрия»? – спросила Сифинь.

– Когда ты умеешь притворяться, – улыбнулся парень. – Например, зеленые кузнечики умеют прятаться в траве, а заяц зимой меняет шерстку на белую, как снег.

– Здорово, – сказала девочка.

– Мы тоже будем чуточку притворяться, – добавил Нейт.

– А как?

За дни, проведенные на острове, она загорела, ее кожа стала золотистой. Большие голубые глаза с любовью смотрели на Нейта.

– Я покажу тебе, – сказал он.

Сифинь ходила за ним по пятам, и Нейт был уверен, что сектанты считают ее его дочерью. Кажется, она научилась ему доверять. Это льстило ему, хоть он и понимал: если его раскусят, они оба окажутся в смертельной опасности.

Чтобы не выделяться, иногда они спускались к океану и притворялись, что молятся волнам. Они садились на пятки, делали серьезные лица и кланялись, беззвучно шевеля губами. Вместо молитвы Нейт частенько напевал какую-нибудь песню. Сифинь – что-то бормотала о Клер. Бывало, Нейт и приходил один.

Поначалу ей было страшно сидеть на пляже в окружении сектантов, но Нейт предложил девочке относиться к этому как к игре, и вскоре «молитвы» вошли у них в привычку. Возвращаясь в укрытие, они часто смеялись над собой.

«Просто невероятно! – иногда думал он. – Я живу в секте, и у меня есть дочь!»

Случалось, он видел на берегу собравшуюся вокруг старика толпу. Они с Сифинь благоразумно обходили стороной эти сборища. Однако ему всегда было любопытно наблюдать, как сектанты преклоняются перед своим пророком.

Нейт с ужасом смотрел на его повелительно простертые руки, сверкающие глаза и высохшее тело, покрытое белой накидкой. Видимо, они сшили ее из своей одежды. Старик вызывал у Нейта то неприятное чувство, которое ощущаешь, когда тебе выбивают почву из-под ног. Нейт подавленно отводил глаза и говорил Сифинь, что нужно поторопиться.

Терзавший его вопрос о том, как он попал сюда, оставаясь без ответа, постепенно трансформировался в другой – как отсюда выбраться. Мучительное копание в воспоминаниях надоело ему, он понял, что устал рыться в памяти. Это всегда оканчивалось ничем.

Однажды они с Сифинь пришли на берег и сели в отдалении от кромки воды, за спиной у большинства молящихся. Вскоре появились и другие. Куда ни глянь, по пляжу маячили фигуры сектантов. Они стягивались к берегу, точно муравьи к куску сладкой дыни.

Их лица напоминали гротескные маски, движения выглядели плавными и неторопливыми. Нейт насчитал в поселении полторы сотни мужчин, почти столько же женщин и девять детей. Он привык смотреть на них, определяя степень фанатичности – достаточно было заглянуть человеку в глаза или послушать его речь, чтобы оценить, насколько тот любит и предан Маркусу.

Почти у всех горел во взгляде странный огонек, а на губах замирала неприятная полуулыбка. Такая, как ему казалось, бывает у убийцы, сбежавшего из тюрьмы.

Их голоса тоже звучали странно – отрывисто, толчками.

– Не все из них слепо верят, – говорил Нейт Брахуру. – Думаю, наберется как минимум человек двадцать, которые только делают вид, что молятся океану.

– Вполне вероятно, – рассеянно отвечал тот.

Нейт ждал появления рыжей девушки лет восемнадцати. Высокая, тоненькая, гибкая. Он всегда с интересом наблюдал за ней. Она напоминала ему солнце среди этого беспросветного мрака. Ежедневно, утром и вечером, она сидела на одном и том же месте, рядом с небольшой заводью, и молилась волнам.

Она казалась ему красивой, и эта красота никак не вязалась с ее верой в Маркуса. Возникал странный диссонанс. Почему она верит в него? Все дело в обезвоживании? Она тоже потеряла рассудок?

Ее руки с тонкими, сложенными чашечками пальцами касались бедер, глаза смотрели на волны, губы шептали молитву.