– Ооо, подруга, прекращай! – дёрнула меня назад Яна. – Не надо шуметь, а то придут, и ещё раз получишь. И мы за компанию. Не провоцируй. Сказано тебе, работать надо. Отработаешь то, что им должна, и вали на все четыре стороны.

– Ага, – хмыкнула Оля, так и не повернувшись к нам. – Типа они отпустят.

– Оль, заткнись, а? Видишь, малая не в себе. Ну чё ты, как сука, в одной упряжке же?

– Да, блядь, в одной! Только кому-то по одному клиенту за ночь, а кому-то четырёх быков арабских обслуживай!

Прислушавшись к их разговору, я хохотнула. Бред какой-то. Они шутят, они врут! Не могло со мной такого случиться! А может, это сон? Мне всё это снится?

– Эй, малая, ты чего? В обморок, что ли, собралась? Ты это, давай-ка, соберись. Присядь сюда, – Янка поволокла меня к столу, с другой стороны подскочила Мира. Усадили меня на какую-то скрипучую лавочку, в руки бутылку с водой сунули. А я отпить из горлышка не могу, зубами по нему стучусь.

– Извини, Ирка, пластиковые стаканы закончились, а нормальную посуду эти уроды не дают, чтоб не вскрылись.

Яна всё же заливает мне в рот воду, а я с неё на Миру взгляд перевожу и обратно.

– Скажите, что это шутка. Пожалуйста, – но сама уже вижу, что нет. Не шутка. Они в одежде такой… Яркой, аляповатой, дешёвой и открывающей все прелести. На мне халат какой-то серый. Подозреваю, был когда-то белым, но очень давно. Стены грязные, и запах здесь жуткий. Я точно не в больнице.

– Извини, кроха, – Мира виновато улыбается. – Хотели бы мы тебе сказать, что на курорте отдыхаем, но сама всё видишь. Ты главное не сопротивляйся и не спорь с ними. Что скажут – делай. Ну обслужишь одного, от силы двух за ночь. Больше-то такой мелкой не дадут. Ничё, выдержишь. А там… может, бордель этот грёбаный полиция накроет, да нас депортируют нахрен.

Ольга снова скептически хрюкает, а я головой мотаю, как сумасшедшая. Как? Как я могла сюда попасть? За что? Почему? И будто кувалдой по голове понимание, что это Румия. Это она меня сюда отправила.

– Город. Как называется этот город? Где мы сейчас? – хватаю Янку за руку, а та испуганно ресницами хлопает.

– Так этот, Эль Хаджа вроде. Нас сюда только неделю назад привезли. До этого мы в другом городе были. А тебя вот вчера вечером сюда закинули.

– Дууура, – вою, запуская пальцы в волосы и натягивая их у корней до боли. – Какая же дурааа! Как я могла ей поверить? Как?! Почему я не послушала Саадат! Почему не призналась Халиму?!

– Что здесь за шум! Кто орал? Какая сука рот посмела открыть? – в комнатушку врывается какой-то низкий, кряжистый араб в одной майке и грязных джинсах, ногой дверь за собой захлопывает.

Девчонки вскакивают, в стену вжимаются, а я, наоборот, к мужику этому рвусь.

– Это вы? Вы здесь главный? Послушайте, меня здесь быть не должно, – тараторю по-арабски, замечая боковым зрением, как с кровати встаёт Оля и тоже прижимается к стене. Все на меня смотрят, а я губы смачиваю и продолжаю. – Я гостья Халима эль Хамада. Вернее, я его любовница. Я сюда по ошибке попала. Прошу вас, отвезите меня к нему, – ещё никогда так не желала оказаться снова в Золотом дворце. Я сейчас шейху ноги целовала бы, лишь бы оказаться рядом с ним. Да где угодно, только не здесь. – Вы меня слышите? – вглядываюсь в лицо араба, а тот смотрит на меня исподлобья и вроде как даже слушает. Затем на девчонок взгляд поднимает.

– Она что, чокнутая? – спрашивает по-английски.

– Ну так, голова болит у девочки, – также на ломаном английском отвечает Яна. Остальные молчат. – Ты только не бей её, Захид. Она в себя придёт, мы выходим.

– Ээ, как знал, что больную шармуту продали. Ты откуда арабский знаешь? – это уже мне.

– Я переводчица! Я не шармута! Я у шейха живу, в Золотом дворце! Спросите его! Спросите!

А он меня за лицо вдруг хватает, от боли кричу и за руки его волосатые хватаю.