Халим. В плену у шейха - Анастасия Шерр (2022)

В тонкую прорезь для глаз видно людей, стоящих на полу на коленях. Их обступили другие, и эти другие скрывают свои лица за чёрными повязками. Люди Халима. А на коленях Захид, пара его друзей и одноглазый Макбул.

Неужели… Неужели я свободна! Неужели я больше не буду просыпаться с мыслью, что сегодня меня порвут на части. Судорожно прижимаюсь к Халиму, а он останавливается рядом с Захидом и вынуждает остановиться и меня.

– Какой рукой ты трогал эту женщину? – задаёт вопрос жутким тоном. Голос его звучит тихо, вкрадчиво, как говорила бы змея со своей жертвой перед тем, как проглотить её.

– Я не… Не трогал. Вы сказали, держать её в страхе, и я лишь выполнял приказ вашего человека. Я не трогал её.

– Откуда тогда на её теле следы ударов? – так же тихо интересуется шейх. А я, начиная переваривать новую информацию, поворачиваюсь к нему. Что здесь происходит? То, что я слышу – это правда?!

– Мой эмир, я ударил её всего пару раз, ваш человек сказал…

– Какой рукой ты бил её? – снова обрывает Захида.

– Правой, мой господин, – будто смирившись со своей судьбой, склоняет голову Захид.

– Отрубите ему правую руку, – приказывает шейх, а затем переходит к Макбулу.

– Теперь ты. Какая рука трогала эту женщину?

– Мой эмир, я не сделал ничего такого! Вы же сами велели сделать так, чтобы она поверила! – срывается на визг одноглазый, но я не смотрю на него. Мой взгляд прикован к Халиму. То, что я слышу… Это всё он. Он! Это всё был жуткий, злой розыгрыш. Спектакль!

– Отрежьте ему и язык тоже, – бросил презрительно Халим и потащил меня к выходу. – И всех, кто на неё смотрел, глаз лишите! – бросил напоследок. Послышались стоны и просьбы сохранить жизнь, но эмир, конечно же, их не услышал.

Я запоздало обернулась на девочек, но тех уже не было в баре. Вообще никого не было. Кроме бесчисленной охраны шейха и нескольких несчастных, ненависть к которым перекрывала жалость. Потому что я понимала: они уже не встанут с колен. Целыми так точно не встанут.

И поделом. Пусть подонки расплатятся за загубленные жизни. Скольких девчонок они замучили, скольких продали в рабство? Твари. Мерзкие, отвратительные сутенёрские рожи. Но стоит ли винить их в чём-то в моём случае? Ведь им приказали. Тот приказал, что за руку меня сейчас уводит. И я не знаю, радоваться ли мне или плакать.

В машине он бросает мне браслет, тот самый, со змеёй и его печатью. А я взгляд опускаю вниз. Мне смешно и горько одновременно. Хочется сплюнуть разлившуюся во рту желчь прямо на его дорогие туфли из крокодиловой кожи.

Всё время, проведённое в борделе, я боялась Захида, его дружков, его клиентов. А нужно было бояться не их. Нужно было бояться Халима эль Хамада. Коварного, жестокого, ломающего судьбы. Этого ужасного человека, который не только моё тело похитил и подчинил. Он мою душу вынул и удавил её в своей руке.

– Надень! Если посмеешь снять его ещё раз, я лишу тебя руки! А посмеешь снова бежать – головы.

* * *

– Как… – прокашливается, судорожно вдыхает. – Как ты меня нашёл? – она, конечно же, всё поняла. Всё слышала.

Усмехнулся. Забавная. Как цветок экзотический. Нежный, наивный. Из другого мира. Совершенно не похожая на женщин, к которым он привык. Которые глотки готовы грызть друг другу за кусок власти.

– Я тебя не терял, Райхана. Но ты, думаю, уже всё поняла. Зачем задаёшь эти ненужные вопросы? Спроси то, что действительно важно.

Наблюдать за её реакцией – одно удовольствие. И злоба чёрная всё ещё душит его, требует мести. За то, что сбежать хотела, за то, что лишить его себя хотела. За то, что понял тогда, что не смог бы её отпустить. Она стала зависимостью. Наркотиком. Самым страшным, самым губительным.