Птица-радуга - Анна Платунова (2020)

Я села на краешек знакомого кресла. Шеман сел напротив, он молчал. Я поняла, что разговор начинать мне.

— Что, уже можно заказывать белые тапочки? — неуклюже пошутила я. –– Когда конец света?

Шеман грустно улыбнулся уголком рта.

— Мой адъютант никому не скажет, к тому же он давно уже в курсе, как и твой друг.

— То есть?.. Не поняла… А! Я совсем не про это хочу поговорить! И перестань… те… наконец, уходить от разговора.

Его губы дрогнули в какой-то болезненной улыбке, но заговорил он все равно о другом.

— Зачем ты так меня назвала?

— Как?

— Юлиус… Я старше тебя на целую жизнь…

Я почувствовала, как щеки мои горят. И начала болтать чепуху.

— На жизнь кого? Собачки? Вряд ли вы старше меня больше, чем на десять лет.

Юлиус, теперь мне нравилось называть его мысленно именно так, наконец-то улыбнулся искренне, и я еще никогда не видела этой его улыбки. Открытой и смешной, как у мальчишки, в его глазах засветились лучики, и я невольно улыбнулась в ответ.

— На 15 вообще-то, глупый ты ребенок.

— Ну да, ну да… Между нами пропасть… — я продолжала улыбаться, но тут мысли сделали круг и вернулись к началу разговора. –– Но вы так и не ответили на мой вопрос. Я думаю, что именно сейчас настал тот момент, когда надо все рассказать. Если нам реально грозит опасность, люди должны знать. И как бы ни было тяжело, надо сделать этот шаг… Начните хотя бы с меня. Вдруг я смогу помочь?

— Ты уже помогла… И ты права, конечно… Только сначала давай выпьем чаю, мне надо собраться с мыслями. И еще надо сделать кое-что.

Шеман вышел в крошечную кухню (на шаттле старшим офицерам полагалось иметь кухню) и поговорил с кем-то по браслету-коммутатору. Разговор я не слышала, но догадалась, что командор связался с многострадальным адъюнктом, который, наверное, уже собрался созывать совет корабля. По интонации голоса можно было догадаться, что Шеман пытается шутить. «Хочет внушить ему, что все гораздо проще, чем показалось», –– догадалась я. Закончив разговор, он зазвенел кружками, послышался звук закипающей воды, и командор вплыл в комнату, неся на подносе не то чтобы тазики с чаем, но что-то близкое к этому.

— Я столько не выпью, –– невольно вырвалось у меня.

— Ну, мы же никуда не торопимся.

Оглядевшись в поиске подходящего места для подноса и не обнаружив ничего подходящего, Шеман, недолго думая, воткнул его прямо на подлокотник кресла, на котором я сидела. С опаской покосившись на дымящиеся кружки с кипятком, я все-таки выбрала себе одну поменьше, забралась с ногами на кресло и сделала маленький глоток. Было потрясающе вкусно. Командор, видимо, знал толк в чае, чего я совершенно не ожидала. Улыбнувшись моему удивленному лицу, Шеман сказал:

— Тебя бы пледом укутать, и получится совсем по-домашнему… Я так давно уже не сидел с чашечкой чая просто так…

И тут же без всякого перехода:

— Мурка, и зачем ты отстригла свои прекрасные волосы?

— Отрастут, — буркнула я, чувствуя, что снова заливаюсь румянцем. Нет, командор все же немного не в себе сегодня…

Командор вдруг, словно фокусник, достал как будто из воздуха горсть конфет и высыпал мне на колени. Так мы и сидели какое-то время, я хлюпала чаем и шуршала фантиками, Шеман же просто держал свою чашку в ладонях, лишь иногда делая маленькие глотки. Я понимала, что он собирается с силами, чтобы начать рассказ. И начал, когда я была совсем не готова.

— Ты слышала, что-нибудь о первой экспедиции на Пандору?

— Да, — немногословно ответила я.

— И о том, что почти весь мой экипаж погиб, конечно, тоже?

— Да.

— Никогда бы я не рассказал тебе то, что ты сейчас услышишь, но обстоятельства заставляют.