Террор - Дэн Симмонс (2015)

«25 апреля. Корабли ее величества „Террор“ и „Эребус“, затертые льдами с 12 сентября 1846 г., были покинуты 22 апреля в пяти лигах к северо-северо-западу отсюда. Офицеры и матросы, общим числом 105 человек, стали лагерем здесь – на 69°37′42″ с. ш. и 98°41′ з. д. Данная записка была найдена лейтенантом Ирвингом в пирамиде, предположительно построенной сэром Джеймсом Россом в 1831 г. и расположенной в четырех милях к северу от лагеря, куда была помещена покойным Гором в июне 1847 г. Однако пирамида Джеймса Росса не была найдена, и потому записка была перенесена сюда, в пирамиду, сооруженную сэром Дж. Россом…»

Крозье остановился. «Что я пишу, черт возьми?» Он прищурился и перечитал последние строчки. «…В пирамиде, предположительно построенной сэром Джеймсом Россом в 1831 г.»? «Однако пирамида сэра Джеймса Росса не была найдена»?

Крозье устало вздохнул. Джон Ирвинг, в далеком августе прошлого года отправлявшийся на остров к месту будущего лагеря с первой партией корабельного имущества с «Эребуса» и «Террора», получил приказ сразу после прибытия снова отыскать Виктори-Пойнт и пирамиду Росса, а потом устроить склад провианта и снаряжения для лагеря в нескольких милях к югу от нее, на берегу узкой бухты, защищенной от ветра. На самых первых, приблизительных картах местности Ирвинг отметил местоположение пирамиды неверно – в четырех милях от склада, а не в двух, как в действительности, – но они быстро обнаружили ошибку во время последующих санных походов на остров. Сейчас затуманенный от чудовищной усталости ум Крозье продолжал настаивать на том, что цилиндр с посланием Гора был перенесен из какой-то мнимой пирамиды Джеймса Росса в эту настоящую пирамиду Джеймса Росса.

Крозье потряс головой и взглянул на Фицджеймса, но второй капитан сидел на снегу, положив руки на подтянутые к груди колени, а на руки опустив голову. Он тихо похрапывал.

Взяв листок бумаги, ручку и крохотную чернильницу в одну руку, другой рукой Крозье зачерпнул пригоршню снега и протер лицо, сморщившись и часто заморгав от обжигающего холода.

«Сосредоточься, Френсис. Бога ради, сосредоточься». Он безумно жалел, что у него нет другого листка бумаги, чтобы начать записку заново. Глядя на мелкие каракули, тянувшиеся по полям листка – в середине уже заполненного набранными типографским шрифтом строками стандартного уведомления, гласящего: «ЛЮБОМУ, нашедшему данную бумагу, предписывается немедленно передать ее военно-морскому министру», ниже повторенного на французском, немецком, португальском и других языках, и каракулями Гора, – Крозье не узнал собственного почерка. Почерк был прыгающим, корявым, неразборчивым – словно писал либо до смерти напуганный, либо окоченевший от холода, либо умирающий человек.

«Это не имеет значения, – подумал он. – Все равно записку никто не прочитает, а если и прочитает, то спустя долгое время после нашей смерти. Это не имеет ровным счетом никакого значения. Сэр Джон всегда понимал это – вот почему он не оставил ни одного послания на Бичи. Он с самого начала знал…»

Он макнул перо в быстро замерзающие чернила и снова начал писать:

«Сэр Джон Франклин умер 11 июня 1847 г., и к настоящему времени экспедиция потеряла в общей сложности 9 офицеров и 15 матросов».

Крозье снова остановился. Не ошибся ли он? Включил ли Джона Ирвинга в число погибших? Он никак не мог сосчитать. Вчера под его командованием оставалось сто пять человек… сто пять оставалось, когда он покинул «Террор», свой корабль, свой дом, свою жизнь… он не станет исправлять цифру.

В самом верху листа, на оставшемся крохотном клочке свободного места, он нацарапал «Ф. Р. М. Крозье», а потом приписал «капитан и старший офицер».

Он разбудил Фицджеймса, легко толкнув локтем в бок:

– Джеймс… поставьте здесь свою подпись.

Второй капитан протер глаза, уставился на бумагу, но, похоже, не потрудился ничего прочитать и поставил свою подпись там, куда указал Крозье.