Мерцающие - Тед Косматка (2017)

Дорога вилась по низменностям между плато – выбирала единственно проходимую полоску среди нагромождений камня. Временами она превращалась в мост над расселинами. В другие расщелины она ныряла, и тогда над нами поднимались стены каньонов. Бунтующий ландшафт. Я представлял, каково было здесь первопоселенцам. Сколько их добралось сюда и обнаружило, что пути дальше нет, что солнце запекло землю и возвратиться тоже невозможно.

От жары путались мысли. А может, от недосыпа.

Я жал на газ, сколько можно было без риска, но, когда вздумал проверить скорость, оказалось, что она снизилась до пятидесяти. Я снова поднажал, но каждый взгляд на спидометр показывал, что скорость падает. Где-то я ее терял. Как терял собственную жизнь.

Мерси на заднем сиденье что-то промычала и снова затихла. Уснула. Лежала так тихо, что я обернулся проверить, дышит ли. Ее грудь плавно поднималась и опадала, как земля вокруг.

Я снова стал следить за дорогой. За вьющейся серой лентой.

Через несколько минут я вскинул голову, проснулся – машина цепляла обочину, скорость зашкаливала за девяносто. Я притормозил до семидесяти и встряхнул головой в попытке смести паутину с мозгов.

Лента раскручивалась. Еще несколько миль. Бурые заросли на краю невысокой стены каньона наконец отступили. Красная пустыня без конца.

За рулем я постепенно начал ощущать, что нас двое. Один правил, а второй дремал, и я вдруг увидел скачущего по бурьяну зайца – он огромными прыжками шел вровень с машиной. Мистическая чернота в знойном мареве, неуловимая для глаза, но ощутимая иным чувством: толчки длинных ног, красный язык вывален из хитро ухмыляющейся пасти, а за ним, щелкая зубами, гнался койот, и я был этим койотом, и я был зайцем, и я был водителем, а женщина на заднем сиденье была никем и нигде, не была даже собой.

Шины взвизгнули на повороте, и я проснулся рывком, крутанул руль – слишком сильно. Меня отбросило на спинку кресла, и я, окончательно придя в себя, справился с управлением.

Мерси проснулась, но ничего не сказала.

* * *

Пока она вела машину, я спал.

Через три часа она меня растормошила:

– Подъезжаем.

Я открыл глаза на изломанную пустыню. Низкие холмы. Ничего не изменилось. Я не понимал, откуда она знает.

– Далеко еще?

– Двадцать минут, а может, и меньше.

– Сколько раз ты здесь была?

– Однажды, – ответила Мерси. – Год назад.

Притормозив, она свернула с большой дороги на пыльный проселок, терявшийся за гребнем. Каменистая почва поросла бурой травой.

– И не собиралась возвращаться.

Машина выбралась на следующий гребень. Дорога уходила вдаль – бурая пыльная полоска тянулась на несколько миль по перегибам, а потом растворялась в мареве. Мерси снизила скорость до двадцати миль в час, но не остановилась.

– Почему ты осталась с Викерс? Могла ведь уйти?

– В смысле жить обычной жизнью?

– Да. Не так уж это плохо.

Я наблюдал за ней. Мерси покачивалась в такт тряске на неровной дороге. Здесь бы ездить на полноприводных.

– Почему ты решил, что могла бы?

Я взглянул на ее кисть на руле. На обрубленные пальцы.

– Что у тебя с рукой?

Она проследила мой взгляд.

– Не помню.

– Как это можно – не помнить?

– Это не самое худшее. Я потеряла много больше. – Она вытянула перед собой искалеченную руку. – А вот что я помню. Помню, как они рвали меня на части. Играли со мной, как ребенок, отрывающий мухе крылышки. Помню, как умирала – постояла на самом краю.

Машина качнулась на подвеске – мы одолели еще одну глубокую рытвину. Я не понимал.

– Ты помнишь то, чего не было?

Мерси смотрела вдаль сквозь мутное ветровое стекло.

– Было. Там как будто трещина, а мир тебя тянет, и ты вдруг оказываешься на другом пути – на пути, где я выжила, а не умерла, и отделалась этой рукой, – которую теперь не узнаю.

Она угрюмо рассматривала собственную ладонь.