Мерцающие - Тед Косматка (2017)

– Твой Сатвик не сказал мне, куда собирается, но упомянул одно имя – Викерс. Спросил, не встречалось ли мне это имя.

– А тебе встречалось?

Он покачал головой. Я порылся в памяти, но и мне это имя ничего не говорило.

– Может, вспомнишь что-нибудь еще?

– Одна странная фраза. Прежде чем уйти, он посоветовал мне остерегаться.

– Чего остерегаться?

– Он говорил о каком-то мальчике. Сказал, чтобы я остерегался этого мальчика.

29

В самолете я закрыл глаза. Ночной рейс в Бостон.

Снотворное, но сон не шел. Вместо сна – бессвязный гул; чувство, что все это происходит с кем-то другим. Я наблюдал за собой со стороны – что собираюсь делать, что делаю. Наблюдал свое существование, как лежащие на коленях руки.

– Не верю своим глазам, – услышал я свое обращение к темноте.

Страшно хотелось пить.

Пришла темнота.

И с ней забытье.

Началось это в тринадцать. Мгновения на грани восприятия. Пространство ощущалось, но не виделось. Зияющая, огромная пасть. А объяснить я не мог, не было слов.

Бабушка обнимала и укачивала меня, а мне между тем открывалась, распространяясь, темнота – волна, вздымающаяся над миром, грозящая раздавить и унести, так что я иногда вскрикивал и называл это «тем чувством», хотя это вовсе не чувствовалось, а виделось сквозь закрытые веки. А потом на лице бабушки появилась забота, а там и страх за единственного внука. За мальчика, который слишком много повидал и слишком много потерял.

И я перестал рассказывать ей о темноте. Я больше не кричал и не говорил ей, что то чувство вернулось. А у себя в комнате ощущал, как растет она. Волна безумия.

Я должен был встретить эту кипящую тьму, которую не то чтобы видел – я как будто стоял под самым паровозным гудком, нестерпимо громким, только здесь был не звук, а что-то другое. Что-то большее.

А потом и я тоже пугался, и зажимал глаза ладонями, и защищался, выкрикивая числа: два, три, четыре, пять, и дальше, дальше, потому что ничего другого у меня не было, – и я узнал такое, чего никак не ожидал. Я мог его отогнать – это безумие, это темное ничто.

Я научился отгонять его числами.

Самолет приземлился. Яркие огни аэропорта.

В гараже я нашел свою машину. И записку на лобовом стекле за дворником.

Сперва я принял ее за квитанцию, потом вскрыл.

«Скоро».

В машине я принял две таблетки.

Долгая извилистая дорога. Фонари в городской темноте складывались в новые созвездия, и я выпытывал у отца, куда он подевался, шептал в пустоту, но не слышал ответа. Только смерть. Вот и Сатвик, может быть, мертв. Мертвые всегда молчат в ответ живым.

Я повернул баранку.

* * *

Среди ночи я вдруг проснулся и дернулся, как будто, споткнувшись, упал с высоты.

Проснулся в поту, сердце билось молотом.

– Ш-ш-ш, – прошептала она и провела ладонью по моему потному лбу. – Спи дальше.

– Я как будто поскользнулся.

– С каждым случается, – сказала она. – Это просто душа у тебя упала на место.

Я сел.

– Надо идти.

К ней я приехал несколько часов назад. Мне нужна была твердая опора, чтобы выбраться из собственной головы, но вышла ошибка. Голова последовала за мной.

– Останься, – шептала Джой, – все у тебя хорошо.

Она держала меня за голые плечи.

– Откуда ты знаешь?

– Все будет хорошо.

Я вспомнил ее слова, сказанные несколько месяцев назад.

– Нет. Почему-то мне кажется, что не будет.

* * *

Утром я проснулся больным.

Холодный кафельный пол. В туалете меня вырвало.

Снился тяжелый кошмар – разгорающийся пожар.

Во сне легкие у меня горели, и я проснулся рывком от того, что задержал дыхание.

Таблетку я запил молоком.

– Ты уверен, что это правильно?

Она стояла рядом со мной в темной кухне. Услышала, как я звеню таблетками во флаконе.