Башмаки на флагах. Том третий. Графиня фон Мален - Борис Конофальский (2021)

— Да, отправляю, — отвечает тот, откладывая перо.

— Человек тот, о котором мы говорили вчера, непрост, — тихо произносит девушка. — К нему и не подобраться.

Волков смотрит, не слышат ли его слуги или господин Фейлинг, так же тихо ей отвечает:

— Сие не мудрено. Он граф. Вечно при нём люди: свита, холопы.

— Да уж ладно, — продолжает дева, — поеду в Эшбахт, Сыч для дела мне понадобится.

— Я ему напишу, чтобы помогал тебе.

Агнес взглянула на него и, кажется, улыбнулась:

— В том нет нужды, сама ему скажу. Я к вам в Эшбахт поеду, посмотрю, как к этому человеку можно подобраться. Сразу его не убью, время на то потребуется. А монаху скажите, что с собой его взять могу.

— Нет, — кавалер подумал и ещё раз сказал, — нет, пусть сам собой добирается. И знаешь что…

— Что? — девушка внимательно глядела на него.

— Ты до моего приезда…, - тут он стал подбирать слово, — до моего приезда дела не делай. Мне сначала кое с кем поговорить нужно будет.

— Хорошо, господин, — сказала Агнес.

Волков взял уже перо, чтобы продолжить письма, но остановился:

— И ещё… Ты в доме у меня не останавливайся. Остановишься в трактире. Скажешь трактирщику, что я велел лучшие покои тебе предоставить.

А Агнес вместо благодарности посмотрела на него взглядом долгим. Смотрела пронзительно и с обидой, так же и говорила:

— Монаха со мной в дорогу не пускаете, в доме своём жить не дозволяете, словно я с проказой или умалишённая.

— Не мели чепухи, — строго сказал Волков, снова принимаясь за письмо. — Как сказал, так и делай. Не прокажённая ты, и ценю я тебя, и люблю даже. Но для дела лучше будет, если делать, как я велю.

Да, всё правильно он сказал, девушка не нашлась, что ответить, и смотрела на него всё ещё зло, но, кажется, уже успокаивалась. На самом же деле он действительно не хотел, чтобы она жила в его доме, потому что он боялся… Там, в доме, две беременные женщины, его женщины, а Агнес — она… В общем, поживёт в трактире, от греха подальше, авось не умрёт. Всё равно недолго ей там жить, он скоро сам приедет в Эшбахт.

Глава 36

Агнес собиралась в дорогу с руганью, с суетой. Тиранила Уту, кухарку Зельду, всё ей было не так. Она и на конюха своего накричала бы, да он в дом не входил. Запряг новых лошадок в карету и был с ними на дворе. А между криками и укладкой сундуков девица успевала подбежать к кавалеру, просунуть правую руку ему под одежду, левой рукой обхватить шею и говорить при том негромко:

— А вы, господин мой, помните: злобиться и яриться вам нельзя, ярость ваша вас в могилу сведёт. Как злиться начинаете, так пейте хоть зелье, что вам брат Ипполит намешал. Может, и не поможет, но уж и не навредит, я по запаху чувствую.

И тут же оставляла его, убегала с криком:

— Ута, дура стоеросовая, а батистовые рубашки, которые расшиты, ты положила?

— Ох, госпожа, позабыла. Они сушатся, сейчас уложу.

— «Позабыла», — передразнивала служанку хозяйка, — гусыня безмозглая. А туфли новые где?

— Сейчас положу.

Напоследок, как всё было готово, девушка подошла к нему, обняла и прошептала:

— А за графа, занозу эту, не волнуйтесь, теперь он не ваша, теперь он моя забота.

Наконец они собрались и уехали, двор дома стал пуст. Ни кареты, ни телег с серебром. Только пара гвардейцев во дворе осталась да трое молодых господ из выезда дома за столом. Он и часа не провёл в раздумьях, как вошёл гвардеец и доложил:

— Два кавалериста из наших приехали.

— От Брюнхвальда? — обрадовался Волков.

— Кажись, от него.

Невысокий кавалерист, весь в пыли дорожной, в комнату не пошёл, говорил с порога:

— Полковник Брюнхвальд велел передать вам, господин генерал, что завтра, если Бог даст, войско ваше здесь будет. И обоз, и плен с ним.

«Раньше на день, чем я думал. Да, у Карла не забалуешь, у него никто не отстанет».