Враг - Ли Чайлд (2010)

– И вы мне об этом рассказываете! – проворчал Саймон. – Это ведь мои парни, и я о них тревожусь. Легковооруженные десантники против любых видов вражеской бронетанковой техники обречены на полный разгром. Это будут очень напряженные шесть месяцев. С каждым днем ситуация будет ухудшаться. А что произойдет, когда прибудут наши бронетанковые части? Их сгрузят с кораблей, и они застрянут, пройдя два квартала. Дороги окажутся недостаточно широкими, мосты – недостаточно прочными. Они завязнут в портовой грязи и будут издали наблюдать, как гибнет наша пехота.

Все молчали.

– Или взять Ближний Восток, – продолжал Саймон. – Мы все знаем, что Ирак хочет вернуться в Кувейт. Предположим, они начнут агрессию против Кувейта. Если речь идет о далеких перспективах, то мы обязательно победим, поскольку пустыня для танков примерно то же самое, что европейские степи, только там немного жарче и больше песка. Наши военные планы должны сработать. Но так ли это? Опять наша пехота должна будет ждать шесть долгих месяцев. Кто даст гарантию, что иракцы не растопчут их в первые же две недели?

– Поддержка с воздуха, – сказала Саммер. – Атаки вертолетов.

– Хотелось бы, чтобы это было так, – вздохнул Сван. – Самолеты и вертолеты чертовски сексуальны, но они не способны побеждать сами по себе. Никогда не побеждали и никогда не победят. Только сапоги, шагающие по земле, одерживают победу.

Я улыбнулся. Отчасти это были обычные рассуждения пехотинца, гордящегося своими товарищами. Но в чем-то он был прав.

– И что же будет дальше? – спросил я.

– То же самое, что случилось с военно-морским флотом в тысяча девятьсот сорок первом году, – ответил Саймон. – За одну ночь линейные корабли стали историей, а на первый план вышли авианосцы. Поэтому для нас сейчас необходима интеграция. Мы должны понять, что наши легкие части слишком уязвимы, а тяжелые – медлительны. Нам следует отказаться от прежнего разделения на легкие и тяжелые части и объединить бригады быстрого реагирования с бронетехникой легче двадцати тонн, которую можно грузить на транспортные самолеты «С-сто тридцать». Нам нужно быстрее прибывать на позиции и воевать умнее. Мы больше не можем рассчитывать на битвы между заранее расставленными стадами динозавров.

Потом он улыбнулся:

– И прежде всего нам необходимо поставить во главе всех сил пехоту.

– Вы когда-нибудь беседовали на эту тему с людьми вроде Маршалла?

– С их стратегами? Никаких шансов.

– А что они думают о будущем?

– Понятия не имею. Мне все равно. Будущее принадлежит пехоте.

На десерт подавали яблочный пирог, а потом мы выпили кофе. Он, как всегда, был превосходно сварен. Мы вернулись к текущим проблемам. Стюарды бесшумно двигались по залу. Еще один вечер в офицерском клубе, в четырех тысячах миль от другого клуба, где мы были еще вчера.

– Маршалл вернется на рассвете, – сказал мне Сван. – Ищите машину разведчиков в арьергарде первой колонны.

Я кивнул. Прикинул, что рассвет во Франкфурте в январе наступит примерно в 7.00. И мысленно поставил свой будильник на шесть часов утра. Подполковник Саймон пожелал нам спокойной ночи и ушел. Саммер отодвинула стул назад и растянулась на нем, насколько это было возможно для человека такого маленького роста. Сван наклонился вперед, опираясь на локти.

– Как ты думаешь, на этой базе много наркотиков? – спросил я.

– Тебе нужны наркотики? – удивился он.

– Коричневый героин, – ответил я. – Не для личного пользования.

Сван кивнул.

– Ребята говорят, что рабочие из Турции могут достать героин. Один из их дельцов вполне на это способен, я уверен.

– Ты когда-нибудь встречал типа по имени Уиллард? – спросил я.

– Нового босса? – уточнил он. – Я получил сообщение о его назначении. Никогда с ним не встречался. Но некоторые местные ребята его знают. Он был фанатом разведки, связанной с бронетанковыми войсками.

– Он писал алгоритмы, – сказал я.