Мы заказали по три блюда каждый. И потратили три часа, чтобы ими насладиться. Мы старались не говорить о работе. Саммер спросила меня о моей семье. Я кое-что рассказал ей о Джо и совсем немного о нашей матери. Саммер вспомнила о своих братьях, сестрах и кузенах – очень скоро я в них запутался. Большую часть времени я просто наблюдал за ее лицом в мягком сиянии свечи. Ее кожа имела медный оттенок, временами проявлявшийся на фоне чистой черноты эбенового дерева. Ее глаза были подобны углям. Подбородок был изящным, как тонкий фарфор. Она казалась удивительно маленькой и хрупкой для солдата. Но потом я вспомнил ее значки снайпера. У нее их было больше, чем у меня.

– Вы познакомите меня с вашей мамой? – спросила она.

– Если хотите, – ответил я. – Но она очень больна.

– Дело не в сломанной ноге?

Я покачал головой.

– У нее рак.

– И все плохо?

– Хуже не бывает.

Саммер кивнула.

– Я поняла, что у вашей матери проблемы. Вы выглядели расстроенным с того момента, как вернулись из Франции.

– В самом деле?

– Это вас тревожило.

– Гораздо больше, чем я предполагал.

– Разве вы ее не любите?

– Конечно люблю. Но никто не живет вечно. Такие вещи не должны быть неожиданностью.

– Мне не стоит идти с вами. Будет лучше, если вы придете к ней вдвоем с Джо.

– Ей нравится знакомиться с новыми людьми.

– Но она может плохо себя чувствовать.

– Посмотрим. Возможно, она захочет сходить куда-нибудь поесть.

– Как она выглядит?

– Ужасно.

– Тогда она не захочет встречаться с новыми людьми.

Мы немного посидели молча. Официант принес чек. Мы пересчитали наши наличные и заплатили поровну, оставив хорошие чаевые. На обратном пути в отель мы держались за руки. Это казалось естественным. Мы остались вдвоем в море неприятностей, какие-то из них были общими, а какие-то – личными. Швейцар в высокой шляпе открыл перед нами дверь и пожелал нам bonne nuit – доброй ночи. Мы поднялись наверх на лифте, стоя рядом, но не прикасаясь друг к другу. Когда мы вышли из лифта на нашем этаже, Саммер нужно было повернуть налево, а мне – направо. Возникла некоторая неловкость. Мы оба молчали. Я видел, что она хочет пойти со мной, а я дьявольски хотел пойти с ней. Я уже представил себе ее комнату. Желтые стены, аромат духов. Кровать. Я представил, как снимаю с нее новый свитер через голову. Расстегиваю молнию на новой юбке. И слышу шорох, с которым она падает на пол. Я пришел к выводу, что у юбки должна быть шелковая подкладка.

Я знал, что это будет неправильно. Но мы и так находились в самоволке. Мы и так были в полном дерьме. А этим мы могли принести друг другу утешение и радость, не говоря уже обо всем остальном.

– В какое время завтра утром? – спросила Саммер.

– Мне нужно встать рано, – ответил я. – Я должен быть в аэропорту в шесть.

– Я поеду с вами. За компанию.

– Благодарю.

– Мне это будет приятно.

Мы еще немного постояли.

– Придется встать в четыре, – сказала Саммер.

– Да, наверное, около четырех, – ответил я.

Мы продолжали стоять.

– Ну тогда спокойной ночи, – сказала она.

– Спокойной ночи, – ответил я.

Я повернул направо. Не стал оборачиваться. И услышал, как дверь ее номера открылась, а потом закрылась через секунду после моей.