Холоднее войны - Чарльз Камминг (2016)

Хард-диск позволил ему прочитать все телеграммы МИ-6, которые отправлял и получал Уоллингер за предыдущие тринадцать месяцев. В это же самое время копии этих телеграмм читал один из помощников Амелии в Лондоне. Воксхолл-Кросс не копировал автоматически внутреннюю переписку Пола с сотрудниками станции, но Том не нашел ничего интересного или необычного в интернет-сообщениях Уоллингера послу или первому секретарю. Амелия буквально пошла по головам, чтобы предоставить Тому немедленный и неограниченный доступ к любой информации в Турции, которая могла бы помочь ему понять, в каком состоянии находился Пол перед гибелью, что занимало его мысли, а также маршрут его передвижения в течение нескольких недель, предшествовавших крушению. Ему было разрешено даже прочесть самые секретные сообщения, касающиеся «иранских центрифуг», которые видели только глава отделения МИ-6 в Стамбуле, Амелия, министр иностранных дел и премьер-министр. Внутренний доклад о провалившемся деле Садега Мирзаи был продублирован и отослан Джиму Чейтеру, который добавил к нему свои замечания; то же самое было проделано с докладом ЦРУ. Опять же Том не обнаружил ничего необычного ни в процедуре вербовки Мирзаи, ни в плане операции по его переправке, ни в том, как она осуществлялась. С этим не должно было возникнуть никаких проблем. Все было четко и ясно. Как предположил Тремэйн, иранцев, скорее всего, предупредили об операции. И вероятно, конспирацию нарушил сам Мирзаи. Полную картину можно было получить, только поговорив лично с Чейтером.

На третий день в Анкаре Том взял такси и отправился на виллу Пола. Дом принадлежал министерству иностранных дел, и вот уже два десятилетия его поочередно занимали те, кто возглавлял станцию. Поворачивая в двери ключ, Том подумал, что за свою жизнь он провел обыски в сотнях квартир, домов, номеров в отелях, офисов и так далее, но рыться в вещах друга до этого ему приходилось лишь однажды, два года назад, когда он разыскивал пропавшую Амелию Левен. Это было одно из самых здравых правил Секретной разведывательной службы и МИ-5 – не использовать служебные базы данных, чтобы следить за знакомыми или родственниками. Те, кто, пользуясь своим положением, пытались получить сведения о новой подружке или о коллеге, быстро оказывались за дверью.

Вилла поражала роскошным дизайном в современном турецком стиле. От личного вкуса Пола здесь не было практически ничего. Том предположил, что в доме Уоллингера в Стамбуле атмосфера, должно быть, совершенно другая – больше вещей, больше безделушек и книг, этакий приют эрудита. А здесь, судя по всему, недавно побывала уборщица: все кухонные поверхности были отполированы до блеска, как на глянцевой картинке в каталоге, вода в унитазах была ярко-голубой, кровати тщательнейшим образом заправлены, коврики выровнены, словно по линейке, и ни единой пылинки – ни на столах, ни на полках. В шкафах Том нашел то, что и предполагал: одежду, обувь и коробки; то же самое в ванной – туалетные принадлежности, полотенца и халат. Рядом с кроватью Уоллингера лежала биография Линдона Джонсона, возле телевизора внизу – коробки со всеми пятью сезонами сериала The Wire. Вилла, совершенно бездушная, как гостиничный номер, не говорила практически ничего о личности своего жильца. Даже в кабинете Пола витало ощущение какой-то временности: единственная фотография Джозефин на письменном столе, еще одна – Рэйчел и Эндрю в детстве – на стене. Разные журналы, турецкие и английские, триллеры в мягких обложках на полке, репродукция плаката Олимпийских игр 1974 года в Инсбруке. Пара записей в блокноте с отрывными страничками. В ящике стола Том нашел старый, уже законченный ежедневник – и это было все. Никаких спрятанных документов, писем, заложенных за картину, фальшивых паспортов или записок о самоубийстве.