Ваше благородие - Николай Стариков (2005)

— Мои подчиненные о ваших делах и задании ничего не знают, — поднял майор мутные глаза на разведчика. — Прикажу, расстреляют за милую душу. Вот и вся ваша безопасность. К русским тогда уж наверняка не попадете и государственную тайну сохраните. Могу сказать лишь одно, мною высланы два разведчика в обход Змеиного. Как только появится ракета из леса южнее населенного пункта, что значит «путь свободен», мы начнем переправу, потом лесами обойдем Змеиный и опять-таки по лесам ускоренным маршем двинемся на запад. Советую держаться ко мне поближе. На остальном пространстве за вас отвечают только русские. Наблюдатели докладывают, артиллерийские части русских из леса за рекой ушли, на освободившейся территории других войск нет. Мои подразделения, а это пять взводов, заняли исходное положение вдоль реки.

— А сброд, который с вами? — спросил капитан.

— О нем у меня голова не болит. Предатели и преступники, они везде предатели и преступники. Не русским, так нам придется судить их и перестрелять. Чем меньше прихлебателей останется, тем лучше для нас. Я не стал эту шайку предупреждать о своих намерениях.

— Что будете делать с танком и бэтээр?

— Они выведены из строя. Шуму от них больше чем пользы. Единственный мост через реку наверняка русские заминируют.

Как это часто бывает перед дождем, в лесу было душно. Ни ветерка, воздух неподвижен, листья на деревьях едва шевелились. Обливаясь потом, солдаты Дузеля и примкнувший к ним разномастный люд лежали пластом на земле. Не хотелось думать, не то что шевелиться. Неистовствовали комары. Липли к лицу, жужжали над ухом, чтобы раздеться, нечего было и думать. Но вот качнулись верхушки деревьев, потом, будто спохватившись, зашумела листва, очнулись от дремы, зачирикали, засвистели, защебетали птицы, перелетая с ветки на ветку. Ожила река: торопливо заквакали лягушки, пошла по зеркальной поверхности рябь, в зарослях чакана захлопал крыльями селезень, шлепнул хвостом окунь, выскочила из прозрачной глубины на свет божий небольшая рыбешка, зашевелились люди. Забился пульс жизни!

Вскоре небо начало затягиваться тучами, повеяло сыростью. Зашелестел по листьям дождик, но тут же прекратился.

Не разжигая костров, обитатели леса наскоро поужинали остатками съестных припасов в томительном ожидании неизвестного.

Майор с капитаном вошли в палатку. Фессель оказался более запасливым. Из своего ранца вынул банку свиной тушенки, начатую фляжку спирта. Майор мог поделиться лишь двумя чистыми стаканами и литровым термосом с кипяченой речной водой.

— Выпьем, — сказал капитан, — возможно, последний раз. Не на рандеву идем к русским на восточный берег.

— Выпьем, чтобы все было хорошо, — ответил Дузель.

— Все и всегда хорошо бывает лишь в раю. У меня же совсем нет желания попасть туда. Да и входные ворота, говорят, там узкие и с крючьями. В ад тем более. В его апартаментах лысые черти жарят грешников на сере.

— Тогда за удачу!

— Давай за то, чтобы ускользнуть из этой ловушки целыми и здоровыми.

Когда опорожнили банку и полфляжки, майор вновь попытался возобновить разговор о задании капитана, но Фессель и на сей раз сослался на государственную тайну, предложил послушать, что недавно произошло с ним.

— Не нужно мне твое вранье, — посуровел внезапно майор, — встретимся на том свете, там и расскажешь. Мне сейчас надо подумать, и хорошо подумать, как выбраться из западни, куда мы угодили. Посиди и помолчи.

Не прошло и минуты, как Дузель громко захрапел.

«Вот уж действительно «сонливость». Похоже, прорвемся».

В палатку вбежал адъютант.

— Ракета! — заорал он благим матом.

— Какая ракета? — спросонья спросил майор.

— Зеленая, которую ждали. Наблюдатели передали. Посыльные тут, рядом.

— Передайте всем сигнал «вперед». Капитан, бежим. У нас резиновая лодка, все остальные переправятся голышом.