Принцесса для зверя - Адалин Черно, Лили Ред (2020)

— Просто помолчи, Соня.

Я обиженно надуваю губы и отворачиваюсь к окну. Вот так всегда. Папа практически никогда не дает мне права голоса. Что бы я не делала, я всегда неправа. И сейчас я не знаю, в чем провинилась. Вот уже три недели я живу отдельно от родителей, три недели не беру у них денег, за исключением десяти тысяч, которые отец отправляет мне ежемесячно, и не устраиваю тусы в нашем огромном доме, где в последнюю вечеринку разбили вазу, стоимость в тридцать тысяч долларов.

Мы выходим у любимого папиного ресторана, заходим внутрь и нас тут же провожают к отдельной кабинке. Едва за официантом закрывается дверь, папа берет в руки меню, пролистывает его, выбирая блюда, после чего нажимает на кнопку и к нам приходят, чтобы принять заказ. Отец быстро говорит наименования дорогих блюд, смотрит на меня, но я лишь мотаю головой и прошу:

— Апельсиновый сок.

— И “Цезарь”, — бросает официанту, не желая мириться с моим выбором даже в этом.

Я закатываю глаза, но все же киваю официанту, и он уходит. Едва парень успевает закрыть дверь, как отец ударяет кулаком по столу и говорит:

— Ты совсем обнаглела, Соня?

Я удивленно хлопаю глазами и не понимаю, о чем речь? Что я успела сделать такого, что отец настолько зол?

— Ты о чем, пап?

— Я о чем? Не ты ли в эти выходные отдыхала на даче у Сашки Соловьева?

— Допустим.

Я все еще не понимаю, какие за это могут быть претензии. Вечеринка прошла более, чем скромно. Мы посидели, не без выпивки, конечно, но уже в два ночи все разъехались по домам. Я так точно в два уже спала в теплой и уютной кроватке.

— Что допустим, Соня? Ты с кем туда поехала?

— С друзьями, — тут же отвечаю я.

— И с вами была Марина Шереметьева, верно?

— Была, — я киваю. — Она меня туда позвала, — пожимаю плечами, все еще не понимая, к чему клонит отец.

— Она тебя позвала? Это чистая девочка? Скромница, отличница, целомудренная девушка, не гуляющая с парнями? Как ты можешь врать, Соня?

— Скромница? — уточняю на всякий случай: мало ли, может мне в ухо попала вода и я слышу совершенно не то. — Целомудренная?

— Именно, Соня. Ее отец позвонил мне с жалобой на то, что ты подговорила его Мариночку на эту поездку. Ты как могла? Она идет на красный диплом, ей остался год отучиться…

Отец говорит и говорит, а я вспоминаю эту “скромницу”. Может дома она и божий одуванчик, но последний раз, когда мы виделись она активно отрывалась на тусовке, причем ушла оттуда гораздо раньше меня и точно не одна, хотя я пыталась уговорить ее остаться.

— Послушай, папа, — я прерываю его тираду взмахом руки. — Я, конечно, не идеальная дочь, часто совершаю ошибки и делаю то, что заставляет тебя краснеть, но не записывай мне все грехи только потому, что я такая вот непутевая. Мариночку никто никуда не тянул. Она ушла с вечеринки в полночь с каким-то парнем, хотя я говорила, чтобы она осталась.

Мне без разницы, поверит отец или нет. Я никогда не вру: если потратила пятьдесят тысяч, я честно скажу, что потратила, еще и объясню куда. Разбили вазу по моей вине — признаюсь, но вот то, чего не делала, никогда на себя не возьму. Я не Робин Гуд, в конце концов, мне некогда спасать скромных бессовестных девиц.

— Соня, — продолжает отец. — Время, когда я беспрекословно верил тебе прошло. Я устал слушать от друзей и знакомых о том, что моя дочь гулящая и пьющая.

— А ты не слушай, — начинаю огрызаться.

— Соня.

— Папа, — я выдыхаю. — Мне не пятнадцать лет. Я взрослая, самостоятельная и самодостаточная. Я устроилась на работу и слезла с твоей шеи. Мне казалось, что после этого я не должна отчитываться, где, когда и как я провожу вечера и даже ночи.

— Соня, — отец повышает голос и перебивает меня, но я взмахиваю рукой, давая понять, что хочу договорить.