Добрая самаритянка - Джон Маррс (2021)

– Я никогда не смогу вернуться в эту школу, верно?

Трейси сняла очки, и они закачались на цепочке.

– Вероятно, нет. Если школьное руководство и местное управление образования поверят Эффи, вы будете исключены из Национальной коллегии преподавателей. Если Эффи даст показания в полиции, если дело дойдет до суда и вас признают виновным, будете внесены в список сексуальных преступников. Но все это – самое худшее развитие событий.

Я вернулся на прежнее место и уронил голову на руки, крепко зажмурившись. Как я мог влипнуть во все это? Подумал о Шарлотте и нашем ребенке, о том, что к этому времени Дэниел, наверное, уже сделал бы первые шаги и пытался бы выговорить первое слово. Мы втроем были бы маленькой общностью и обживали наш коттедж мечты. Я невероятно тосковал по тому, чему не суждено было сбыться.

– Что я могу сделать, чтобы помочь доказать мою невиновность?

– Ничего, абсолютно ничего. Просто ждите, пока я снова с вами не свяжусь.

– Не могу просто сидеть и надеяться, что все уладится само собой.

– Именно это вы и должны сделать, – твердо ответила Трейси. – Умоляю вас, Райан, оставьте это дело мне.

Вот только я знал, что не смогу этого сделать.

Глава 23

Лора

Однажды я читала, что если твердить себе одно и то же снова и снова, в конце концов забудешь, где заканчивается правда и начинается вымысел.

Иногда, думая об Олли, я закрывала глаза и рисовала себе альтернативный мир, где он вернулся в свой родной город Бирмингем. Там, в знакомом окружении, начал жизнь заново – так мне представлялось. Он добровольно лег в клинику на процедуры алкогольной детоксикации, как я всегда умоляла его сделать, а потом нашел себе место в приюте для бездомных – на первое время, чтобы встать на ноги.

Я бы помогла ему найти какую-нибудь волонтерскую работу в максимально мягких условиях. И, может быть, в конечном итоге Олли нашел бы себе какую-нибудь подработку. Он мог также встретить кого-нибудь, кого полюбил бы, и тогда у него появился бы собственный якорь…

Именно в это я хотела верить – а не в то, что он лежит в соседней комнате и его труп собираются предъявить мне для опознания.

По словам полицейских, никто из собратьев-бездомных не видел Олли уже давным-давно. Мое намерение покончить с Райаном означало, что почти не оставалось времени на кого-либо еще. Я бросила Олли, и эта вина всей тяжестью давила мне на плечи.

Только теперь я осознала, что Олли назначил меня своим якорем. Именно поэтому он, выйдя из тюрьмы, вернулся в Нортхэмптон – потому что я была здесь. Несмотря на все, что он выстрадал в юности – как в тюрьме, так и за ее пределами, – я не давала волне окончательно смыть его с лица земли. Как это ни иронично, он нашел свою смерть в воде, и моя вина заключалась в том, что в последние несколько месяцев я покинула его, отправив в свободное плавание.

Оказалось, что труп Олли находился не так далеко от меня; он запутался в водорослях в реке Нин, ожидая, пока какая-то баржа не врежется в него с достаточной силой, чтобы освободить от пут и оставить плавать на затянутой ряской поверхности.

Опознать его удалось только посредством анализа ДНК, которая совпала с образцом, имевшимся в судебном досье. Я была последним его контактом для экстренной связи.

– Все равно хочу видеть тело, – сказала я женщине-полицейскому, занимавшейся делом Олли.

– Как я уже сказала по телефону, эта идея не кажется мне хорошей, миссис Моррис, поскольку он провел в воде слишком долгое время. Пожалуй, это можно описать как «частично скелетированный труп»…

– Мне все равно, будет ли это сниться мне всю оставшуюся жизнь. Я должна ему хотя бы это.