Добрая самаритянка - Джон Маррс (2021)

Когда начинали сказываться побочные эффекты таблеток для похудения, я была признательна за то, что в доме больше одного санузла.

Чуть ли не полчаса я не могла слезть с унитаза в своем туалете. После, распылив в воздухе изрядное количество освежителя и еще ощущая спазмы в кишечнике, стала изучать живот, встав к зеркалу боком. Были заметны определенные признаки того, что даже за последнюю неделю он стал чуть более плоским. Я провела по нему пальцами, воображая, будто Тони касается моего тела. В это утро я, наверное, смогу сжечь по меньшей мере на двести калорий больше, если выберу пешую прогулку до школы вместо поездки на машине. Если такой прогресс сохранится и дальше, может быть, Тони снова начнет видеть меня по-настоящему…

Я загрузила в посудомойку тарелки, оставшиеся от завтрака, и увидела, что Тони – к моему вящему раздражению – снова наливает кофе в одну из хороших кружек. На улице было теплее, чем утром предсказывала по телевизору упитанная дикторша, поэтому я обвязала толстовку вокруг талии и стала думать о том, что словно еще вчера вела Элис на первое занятие в подготовительном классе. Неделя занятий, неделя отдыха; мы проделывали тот же путь, который я некогда проходила с Эффи. Сейчас Эффи считала себя слишком крутой, чтобы идти с нами, поэтому вышагивала в нескольких футах впереди. Элис держала меня за руку и раз за разом напевала припев песни, услышанной ею по радио. Ее любовь к повторениям злила меня. Я сдавила ее пальцы так, что она вскрикнула и попросила меня отпустить. Сейчас уже никто не желал держаться за мамочкину ручку, и это меня устраивало. К тому времени, как я дошла до школьных ворот, Элис уже бегала на игровой площадке со своими подругами.

На секунду я подумала, не завести ли разговор с другими мамочками, занявшими свои места в обычном утреннем кружке сплетниц. «Мафия», как прозвал их Тони. Но это было бессмысленно, потому что в тесных рядах этих дамочек никогда нет свободных мест для посторонних. Я так и видела, как в фитнес-зале они, словно стая гиен, взирают негодующими взглядами на каждую женщину, чьи габариты превышают десятый размер[4]. Потом представила их в задних рядах велотренажерного зала и как по их коже, гладкой от инъекционных имплантатов, стекают капли пота на подстеленные белые полотенца. А после, думала я с затаенным весельем, они поглощают в кафе пересахаренные смузи и пирожные. Такие дамочки в равной мере пленяли и отвращали меня.

Путь от школы до моего следующего пункта назначения занял ровно двадцать две минуты – это время я использовала, чтобы выкурить сигарету и выкинуть из головы все негативные мысли. Потому что когда я прихожу к якорю, мне нужна ясность. Хочу, чтобы мысли и сердце были так же чисты, как у него.

Вскоре впереди показался Кингсторпский пансионат. Большое прямоугольное здание с двумя крыльями, раскинутыми в стороны, словно ветки. Толстые солидные дубы росли по бокам вымощенной кирпичом подъездной аллеи, которая вела вверх по едва заметному склону к двойным дверям, забранным матовым стеклом. Здание было окружено тщательно ухоженными садами, поодаль виднелось озеро.

Я улыбнулась молодой регистраторше в приемной и расписалась в книге учета. Проверила, появились ли в книге за время, прошедшее с моего последнего визита, подписи Тони или девочек, но их имен не было. Их никогда не было. Никто из них не знал, что я хожу сюда четыре раза в неделю.

Нажав на кнопку, регистраторша впустила меня в общий зал, где я обнаружила Генри и маленькую группу его сотоварищей – все они сидели по отдельности, и их внимание было полностью занято разными предметами.

Он почти неподвижно сидел в своем кресле на колесах и никак не отреагировал на мой приход. Но для меня это не имело значения – я знала, что так будет. И точно так же я знала: он понимает, что я здесь. Назовите это материнской интуицией.