Добрая самаритянка - Джон Маррс (2021)

В голове стоял туман – я принял две таблетки маминого успокоительного, к тому же маялся похмельем, после того как вчера в очередной раз выпил несколько банок пива. Я был не в состоянии даже понять, кто стоит на кафедре и пытается найти хоть какие-то добрые слова для женщины, убившей своего ребенка.

Мой взгляд блуждал по церкви, украшенной вазами с нарциссами и с листовками, извещавшими о грядущих пасхальных торжествах. Но едва я посмотрел на гроб с телом Шарлотты, внесенный четырьмя носильщиками, как уже не смог отвести от него взгляд. Я не обращал внимания на ход службы, не пел гимны вместе со всеми. Даже ни разу не склонил голову в молитве.

Папа и Джонни встали по бокам от меня, готовые поддержать, если потребуется; потом повели меня к машине, вежливо оттесняя тех, кто пытался заговорить со мной. Мне было настолько все равно, что я даже не пробовал скрыться от репортеров, которые ловили у ворот церкви любого, кто имел неосторожность взглянуть на них.

Когда нам вернули тело Шарлотты, я оставил организацию погребальной службы своим тестю и теще. Выбор распорядителя, в какую одежду облачить покойную перед сожжением, какие прощальные дары положить ей в гроб, какая музыка должна играть, когда ее внесут в церковь, сколько машин потребуется для процессии… Она была их дочерью, так что и проблемы их. Я передал через посредника, что они могут забрать ее обручальное кольцо. Мне и мое-то было теперь ни к чему, не то что ее. Все, что оно символизировало, оказалось ложью. Шарлотта мало ценила меня, и теперь это чувство стало взаимным. Я хотел лишь, чтобы все закончилось.

Однако у меня было желание прийти на заседание коронерского суда, состоявшееся позже на той же неделе и посвященное расследованию по делу о смерти Шарлотты. Я позволил маме и Джонни сопровождать меня. Мы сидели в двух рядах позади родителей Шарлотты, но не обменялись с ними даже мимолетным взглядом.

Я не знал, почему хотел присутствовать на этом заседании. Быть может, мне казалось, что я недостаточно страдал, и мне нужно было знать, сколько еще боли я смогу выдержать, прежде чем полностью сломаюсь.

Я внимательно слушал, как зачитывают показания свидетелей, смотрел кадры, снятые видеорегистратором на вершине утеса. В конце концов старший коронер – пухлая женщина средних лет с добрым лицом и сочувственными глазами – объявила медицинское заключение о причинах смерти: множественные травмы.

– Да неужели, – пробормотал я тихонько. Но, кажется, Джонни меня услышал.

– Прежде чем вынести заключение о том, что это было самоубийство, я должна перечислить два факта, не подлежащие сомнению, – продолжила коронер. – Миссис Смит совершила действие, следствием которого стала ее смерть; она сделала это с намерением убить себя. Я должна быть уверена, что именно это и произошло, – и я уверена. Миссис Смит поднялась на вершину Бирлинг-Гэп вместе с мужчиной, чья личность пока не установлена, а затем скончалась от падения на камни внизу. Следовательно, в данных обстоятельствах я могу вынести заключение: случившееся являлось самоубийством.

Итак, на протяжении трех дней все и случилось: тело моей жены было кремировано, а потом суд публично огласил, что она покончила с собой. Вероятно, теперь я мог двигаться дальше.

Прожив восемь недель в родительском доме, я ощутил нарастающее желание снова вернуться в свою квартиру. Нужно было оказаться в знакомой обстановке, чтобы почувствовать себя хотя бы на каплю прежним. Я не мог позволить призраку Шарлотты выгнать меня из моего собственного дома.

Отперев входную дверь, я в нерешительности замер на пороге. В воздухе все еще витал запах ее любимых освежителей. На вешалке висел ее плащ. На свадебной фотографии в запылившейся рамке мы с ней улыбались друг другу под аркой, увитой розами.