Поздно, поздно, поздно! – билось в моей голове. – Заметили! Уж перевернутую подушку точно заметят!

Кто бы там ни были, во время последних моих манипуляций они давно уж вошли в залу. Робкая надежда лишь оставалась, что, занятые своим смехом и разговором, они меня не увидели. И полутьма опять же была на руку.

– Тебе нужно за эту дверь, Маргарита!

Кукла повозилась в моих руках и даже попробовала вырваться.

– Чш-ш! – уже не зная, чего мне бояться больше, шикнула я.

Одним пальцем отвела полу шторки и выглянула в полутьму залы.

Их и правда было двое – мужчина и женщина в алом платье с открытыми плечами – переходили от одной бархатной подушки к другой, и женщина с восторгом щебетала над каждой бриллиантовой безделушкой. Какие-то хватала и начинала примерять.

Мужчина глядел на это безобразие вполне благодушно, даже советовал не торопиться, а посмотреть все. И, кажется, он вполне имел право здесь распоряжаться, потому что это и был пресловутый «папенька» – Георгий фон Гирс.

А я влипла. Окончательно и бесповоротно.

– Дверь! Дверь! – снова завозилась Доротея.

– Чш-ш! – разозлилась я. – По твоей милости мы сейчас попадемся!

– Если сделаешь, как велено, не попадемся! Тебе нужно открыть дверь!

Боясь, что стукнет каблук на каменном полу, я шагнула назад и все-таки толкнула дверь. Потом даже на ручку нажала для верности.

– Заперто! Чего и следовало ожидать!

– Глупая, глупая, Маргарита! Конечно, заперто, но ты можешь достать ключ!

Кукольная ручка дернулась и тронула бархатную портьеру так, что она пошевелилась. Я ахнула, напряженная, как стрела. И лишь потом увидела, что отворот портьеры подшит странным образом – так, что получался маленький кармашек, куда можно спрятать монету или… ключ.

– Глупая Маргарита! Неужели думаешь, что ключ положат рядом с замком! – зашипела на меня Доротея, когда я радостно запустила пальцы в тот карман.

Он, конечно, оказался пуст.

– Ключ в другом тайнике! – шипела на меня кукла. – Таком же точно, но в портьере у окна! Третьего от стены!

– Откуда ты знаешь?

– Знаю! Пойди и забери!

Я, легонько отодвинув портьеру, глазами отсчитала третье окно. Как раз напротив нашего укрытия. Через всю комнату. И речи не может идти о том, чтобы туда пробраться сейчас. Это самоубийство! Тем более что хозяин дома с голоплечей девицей стояли в каких-то десяти шагах, у софы, и негромко ворковали меж собой.

– Я не пойду туда! – твердо заявила я кукле. – Отсижусь здесь. Если так хочется, сама можешь отправиться за этим чертовым ключом. А я как раз сбегу, когда те двое свалятся в обморок!

– Глупая, глупая Маргарита! – злобно сверкнула глазами кукла, и я, разозлившись, зажала ей рот, чтобы, наконец, замолчала.

Наступила тишина… Затянувшаяся тишина, в течение которой даже голоплечая девица больше не смеялась. Я предпочитала не фантазировать, что они там делают. Лишь спустя минуты полторы тишина взорвалась кокетливым женским возмущением:

– Ах, пусти, Георг, пусти… я вовсе не такая!

И женские каблучки по паркету, отбегающие от Георга на почтительное расстояние.

– И не проси, – властно заявил он в ответ, – сегодня я никуда не отпущу тебя, моя прелесть.

Или девица была все-таки «такая», или убеждать Георг умел: в гостиной снова повисла тишина. Правда, теперь к ней примешивался и торопливый шорох одежды…

– Иди теперь! – велела Доротея, благо я чуть ослабила хватку. – Они заняты и тебя не заметят! Иди!

– Ты с ума сошла?! И не подумаю! Молчи!

Снова я зажала ей рот. Хотя… Трепеща от страха, я все-таки чуть отодвинула портьеру, чтобы оценить обстановку. И никого не увидела. Невероятно, но гостиная была пуста! Впрочем, я быстро сообразила, что Георг с его дамой не ушли: их просто укрывала от меня высокая спинка софы. И, судя по всему, они на этой софе даже не сидели. Господи, ну почему такие истории приключаются именно со мной?!