Дурная кровь - Даха Тараторина (2020)

— Теперь — собрались, — лаконично подтвердил Верд.

— А ежели и так! — взвизгнул трус и тут же, как побитая собачонка, присел на корточки, чтобы никто не понял, откуда звук.

— А ежели и так? — детина на секунду поднял взгляд и тут же его опустил, торопливо неразборчиво забормотав: — Сами мы люди мирные, так что скидайте сумки и проваливайте на все четыре стороны. А иначе…

— Что иначе? — полюбопытствовал Верд, изрядно развеселившись. Он любовно погладил оголовье меча и подумал, что, пожалуй, обнажать его не станет. Потом ещё кровь отчищай, тела прячь, Таллу успокаивай… Нет, он просто сломает пару носов. Ну, может, пару-тройку носов. И пальцев. Очень уж он любит, как хрустят ломающиеся пальцы…

— А иначе… Иначе… — кое-кто из шайки с надеждой глянул в ту сторону, где за деревьями прятались Большие Храмовники.

«Эти драпанут первыми», — понял наёмник.

— Иначе… — главарь оказался куда упрямее прочих. — Нас здеся девятеро, друже. А вас трое. Ясно, кто кого…

Верд усмехнулся. Шрам, берущий начало от левого глаза, и заканчивающийся на подбородке, досадливо дёрнул хвостом, точно гадюка. Нет, их даже не трое. От Санни в бою больше помех, чем пользы, хотя и он знает, за какую сторону меча браться. Последнее, конечно, стало бы сюрпризом для селян, но вряд ли бы сильно помогло. А Талла… Нет, ей он даже на землю ступить не позволит.

— Ну-ну, — протянул охотник, перекидывая одну ногу через седло. Колдунья без его поддержки сразу же закачалась, соскальзывая, так что Верду пришлось насильно вложить повод ей в руку и посильнее прижать колени к конским бокам, раз уж до стремян не доставала. — Вот так держи. И сиди ровно, — велел он. — Сколько вас, говорите? Девять? Ну покажите, что умеете.

— Остановить, друг мой! — прежде, чем воин почувствовал, как скрипит снег под подошвами, Санни величественно поднял руку и громогласно потребовал: — Боги говорят, а я внемлю! Услышьте и вы глас Трёх людских благодетелей!

Эхо разносило его речь недалеко: через поле до раскидистых ёлок на кромке леса и обратно. Но и этого хватило, чтобы разбойники всполошились в поисках ещё как минимум трёх служителей, повторяющих проповедь первого.

Мужики приосанились, кое-кто машинально осенил себя знаком троебожия. Один бросил выдранную из забора доску и пал на колени, но тут же, одумавшись, поднялся, поспешно отряхиваясь.

— Я внемлю вам, Боги! — сразу две руки взметнулись к небу, а за ними и многочисленные взгляды.

— Внемлет? — шёпотом поинтересовалась Талла у Верда, снова устроившегося на конской спине.

— Внемлет, — насколько мог серьёзно подтвердил мужчина, но всё ж таки пустил пару неблагоговейных смешков.

А Санторий, прочувствовав значимость момента, заливался, если не соловьём, то как минимум мартовским котом:

— Давно ли чистые слёзы молитвы стекали по вашим щекам, безбожники?! Давно ли вы поминали Бога с Ключом не всуе, уронив на палец молоток, а в искренней благодарности за кров?! Помните: шварг всегда голоден, его чрево открыто для предложений… то есть, для грешников, забывших, для чего посланы на эту землю!

Лица грешников изобразили усиленную работу мысли: во чрево к шваргу не хотелось никому, но и отпускать добычу с полными сумками провианта и денег — тоже. Как удачно объединить одно с другим, придумать не получалось.

— Жадность поглотила вас, слабовольные! Неразумные! Тщедушные!

— Кх-кх, — негромко остудил пыл служителя Верд, а то грабители уже начинали негодовать.

— Но разве это ваша вина? — поправился Санни. — Разве ваша вина в жажде лёгкой наживы, разве с вас нужно спрашивать за зло, которое вы причинили?

— Н-н-нет? Нет! — радостно завопили мужики. — Боги создали нас такими! Не мы виноваты, нет!

— Да! — мстительно возопил Санни. — Ибо Богиня с Котлом, когда готовила первую горячую пищу для людей, завещала делиться и радоваться малому!