Народу на палубе почти нет, солнце только встало, и воздух такой, что можно есть его ложками. Я бегу по периметру лайнера и таращусь по сторонам. Особенно приятно смотреть на море, оно сегодня чуть бесится: гребни волн покрыты толстым слоем белой пены.

Мои губы уже почти складываются в счастливую, умиротворенную улыбку, как случается неожиданное. Мой взгляд натыкается на злючку. Она стоит у маленького бассейна на ярко-оранжевом коврике. Делает какие-то упражнения. Наверное, это йога.

Я невольно перехожу на шаг, а потом вообще останавливаюсь. Это прямо как в детстве с царапинами: знаешь, что не надо ковырять, и ковыряешь. Вот и я — вроде в курсе, что лучше не смотреть на злючку — и все равно смотрю. Того и гляди, закапаю слюной всю верхнюю палубу.

Ника меня не замечает. Она опускается на четвереньки и красиво прогибает спину. Мой Нижний Новгород моментально становится Великим.

Твою ж мать! Освежил мозги — ничего не скажешь.

Интересно, что в этой девчонке так меня будоражит? Да, она симпатичная. Красиво двигается. Неплохо снимает. Но это все не объясняет тот факт, что каждый раз при виде нее в голове мутнеет.

Ника наконец поднимается с четверенек и замирает на одной ноге, как журавлик. Фух! Спасибо, милая. Так мне куда больше нравится. Так ко мне хотя бы возвращается способность думать.

Я уж было решаю подойти поздороваться, как Ника вдруг отвлекается от своих секси-шмекси упражнений. Она замирает и смотрит куда-то влево. Проследив за ее взглядом, я обнаруживаю бесхозного ребенка. Кажется, это мальчик, хотя я в этих шмокодявках не очень разбираюсь. Малыш обсасывает кулак и уверенно топает к краю бассейна.

Какая-то доля секунды — и Ника бросается наперерез шмокодявке. Она хватает его за шиворот буквально в шаге от воды. Пацан взвизгивает. Ника разворачивает его к себе и что-то говорит. Что именно я разобрать не могу: между нами слишком большое расстояние. Но судя по лицу, злючка воркует что-то ласковое. Мальчишка улыбается и с любопытство дергает ее волосы. Надо же! Мелкий еще, а уже понимает в красоте!

Отведя малыша от бассейна, Ника внимательно оглядывается по сторонам: наверное, высматривает родителей пацана. Я тоже с любопытством верчу головой. Вокруг почти никого нет, только в одном из шезлонгов дремлет пожилая женщина.

Ника берет малыша за руку и ведет к старушке. Сначала она долго-долго трясет бабулю за плечо, а, когда та дергается и вытаращивает глаза, что-то возмущенно ей втолковывает. Старушка только испуганно мотает головой. Даже с моего места становится понятно, что Никины наезды не по адресу.

Злючка краснеет и быстро отходит от старушки в сторону, снова осматривается. И тут откуда ни возьмись появляется довольно молодой мужик, воздевает руки к небу и со счастливой рожей спешит к Нике. Пацан взвизгивает и бросается к нему. Как в кино.

Лицо злючки моментально светлеет. Мужика она что-то не спешит так грубо отчитывать, как бабусю. Наоборот, ему она довольно кокетливо улыбается. Папаша, кстати, не остается в долгу: подхватывает пацана на руки и принимается рассыпаться в благодарностях.

В груди у меня поднимается неприятное чувство. Нерадивый папашка мне чертовски не нравится. Хочется подвалить к нему и сказать: «Эй, чувак, хватит тут расшаркиваться. Шуруй уже к своей беспечной женушке, дай ей люлей, чтобы лучше следила за ребенком».

Но, конечно, я ничего такого не делаю. Просто наблюдаю со стороны. Постепенно беседа злючки с папашкой-придурком выруливает в какую-то новую плоскость. Мужик явно начинает куда-то зазывать Нику, машет рукой в сторону лифтов. Злючка сначала вроде как отказывается, а потом вдруг оживляется, кивает. Секунд через пять она уже сворачивает свой коврик и покорно топает за этим отцом года.