Садовник - Василий Гавриленко (2020)

Тем, кто ложится спать - Спокойного сна.

Спокойная ночь.

Я ждал это время, и вот это время пришло,

Те, кто молчал, перестали молчать.

Те, кому нечего ждать, садятся в седло,

Их не догнать, уже не догнать.

Тем, кто ложится спать - Спокойного сна.

Спокойная ночь.

Люди так часто навечно ложатся спать, Их Цой принимает, тревожа их сон.

Он дарит им новую жизнь и возможность стать,

Тем, кто спасен, тем, кто спасен.

Тем, кто ложится спать - Спокойного сна.

Спокойная ночь. 18

Сектанты кончили молитву дружным возгласом: «Цой – жив!».

-Спасибо, братья и сестры, - сказала госпожа. – Спокойная ночь вам всем.

Люди начали разбредаться по углам, укладываться на тряпье. Наконец, у костра остались только я, Марина и Рудольф. Серая все так же сидела в своем кресле, в свете костра ее неподвижное лицо походило на маску.

-Андрей, Марина, - нарушила молчание госпожа. – Нет ли у вас каких – либо вопросов ко мне?

-Никаких, - не задумываясь, ответил я.

Ну вот, начинается – ни одна секта не упустит шанс привлечь новых членов.

-У меня есть к тебе вопрос, - сказала вдруг Марина.

Что-то в ее голосе мне не понравилось…

-Я слушаю.

- Эта молитва, что вы все только что пели, - ведь это не молитва, верно? Ведь это песня, а не молитва?

Чувствуя холодок под сердцем, я увидел, как, ловя каждое слово, привстали со своих постелей цоисты, как напряглось лицо Рудольфа, как вспыхнули его звериные глаза.

-Я не понимаю тебя, женщина, - ледяным тоном отозвалась госпожа.

-Это песня, а не молитва, - упрямо повторила Марина. – Я точно знаю.

Рудольф медленно приподнялся. Я до боли сжал рукоять пистолета.

-Рудольф, оставь! - прикрикнула госпожа, сверкая глазами. – Ты что-то еще хочешь сказать, женщина?

-Мне кажется, что в изначальной песне нет ни слова про Цоя, там идет речь только о ночи…

Серая вдруг рассмеялась: гадко, наигранно, сквозь зубы.

-Ты оскорбляешь Храм, приютивший тебя, - по-змеиному прошипела она. – Кощунствуя, ты выносишь приговор своей душе.

Откровенно сказать, я готов был согласиться с ней.

-Виктор Цой – не бог, - звенящим голосом сказала Марина. – Он – певец, бывший.

Серая вскрикнула, словно ее ударили хлыстом. Рудольф вскочил на ноги, в руке у него блеснула заточка.

-Убей ее! – в вопле госпожи было столько злобы, что хватило бы на целую стаю тварей в Джунглях.

Рудольф перешагнул через костер. Я встал между ним и Мариной, дрожащей, как осиновый лист. Что тебе стоило держать язык за зубами?

-Назад, Рудольф. Знаешь, что это такое?

Цоист бросил взгляд на пистолет и остановился.

-Убей эту суку! – скрежеща зубами, требовала Серая.

-Заткнись, – прикрикнул я. – А не то, я заткну тебе пасть пулей. Слушайте все! Мы уходим, сейчас, сию минуту. Если кто-то последует за нами, - умрет. Ясно?

Сектанты молча смотрели на меня.

-Рудольф, кинь мне свою заточку… Вот так. Мы уходим.

Я подтолкнул Марину к выходу.

-Спасибо за гостеприимство.

Последняя фраза – совершенно искренняя. Я испытывал нечто вроде стыда за Марину. Люди впустили в свой Храм, чем смогли – накормили, а ты?

Рассвело. Снежная муть уже не мешала отдохнувшим собакам чуять дом, и они бежали рысцой. Я молчал, разглядывая развалины. Оказалось, что они совсем не такие мертвые, как я себе представлял: нет-нет и мелькнет в окне чье-то настороженное лицо. В одном из переулков нам навстречу шли двое, по самые лица закутанные в тряпье. Завидев издали упряжку, бросились бежать и исчезли в одном из домов.

За поворотом показалась река.

-Андрей?

-Да?

-Прости меня.

Марина нервно повела плечами:

-Я повела себя, как дура.