Пятая печать - Николай Воронцов (2018)

Гарик обогнул заслонявшую обзор бетонную коробку выхода на крышу и в нерешительности остановился. Подходить ближе к телу он не стал, побоялся оставить свои следы на снегу рядом с трупом — не хватало еще, чтобы его потом по какой-нибудь ошибке обвинили в этом убийстве. Гарик внимательно вглядывался то в изображение на мониторе, то на фигуру на плоскости крыши. Лицо девушки было мертвенно-бледным, тело в значительной мере уже остыло, в связи с чем снег не таял на ее ресницах и волосах.

Надо было, конечно же, срочно звонить в полицию, но от волнения Гарик даже позабыл, в каком кармане у него мобильник. Снег летел, время шло, а Гарик так и стоял, не решаясь тронуться с места и вглядываясь в изображение на мониторе, будто бы сверяя его с телом на плоскости в реале.

Странно, но в какой-то момент, вглядываясь в мертвенно-бледное лицо девушки, Гарик обратил внимание на ее губы, будто застывшие в желании сказать что-то очень важное. И даже вздрогнул от этого.

— Почему ничего не отвечаешь-то? Я кричу, кричу… Что это? — неожиданно возникшая рядом с ним Кристина тут же в непонимании выпучила на труп глаза, после чего сразу же набросилась на Гарика с кулаками: — Ты это специально, да?! Специально так все подстроил, да?! Дебил!

— Э-э-э, полегче, — слегка оттолкнул ее от себя он. — Я не имею к этому никакого отношения! Сам только что, как и ты, это все увидел.

Кристина ему, конечно же ни капли не поверила, в нервной злости топнула ногой и с всхлипами кинулась прочь.

— Да подожди ты! — не отводя глаз от увиденного, попытался остановить ее словами Гарик. — Говорю же тебе, я тут вообще ни при чем.

Всхлипы Кристины прозвучали еще пару секунд и тут же растворились где-то внизу на лестнице.

— Знаешь, кто это? — так, будто Кристина все еще была рядом, обратился к ней Гарик. — Это же Мара Закирова! Певичка! Я ее знаю. Вернее, знал раньше… Мы с ней пересекались как-то пару раз в клубе…

* * *

Все еще ощущая на себе чей-то внимательный взгляд, Жанна лежала и притворялась спящей, но продолжаться так бесконечно долго, конечно же, не могло. Пора было уже что-то менять, тем более что никакой новой информации, способной что-то объяснить или дать какую-то новую пищу для размышлений по поводу исчезнувших из памяти кирпичиков воспоминания о вчерашнем позднем вечере и ночи, в мозг не поступало, в связи с чем Жанна наконец-то решила «проснуться».

Не желая выказать своего плохого настроения или поселившегося в ее душе горького разочарования, а также не желая предстать в нехорошем свете (зачем кому-то вообще знать о том, что творится в ее душе), Жанна собралась с силами, как спортсмен мысленно досчитала до десяти, потом блаженно потянулась, медленно выползая из-под одеяла, и сладко зевнула, хотя зевок тоже получился на редкость фальшивым и каким-то, мягко говоря, недоделанным. Жанна села в кровати, блаженно сощурилась и растянула на губах счастливую, якобы радостную новому дню улыбку.

— Привет! Проснулась?! — услышала она почти что мальчишеский хрипловатый голос. — Доброе утро!

Это явно был не Виктор!

— Доброе! — все еще сладко улыбаясь, но от удивления съехав голосом чуть ли не до баса, протянула Жанна.

— Ты так забавно вздрагиваешь, когда спишь. И еще что-то бормочешь во сне. Я, правда, ничего не разобрала. Тебе что-то снилось?

— Не помню, — все тем же непонятно откуда взявшимся басом ответила Жанна и прокашлялась, а сама внутренне похолодела: неужели она во сне все еще думала про Мару?

— Бывает! Иногда до холодного пота что-то снится такое страшное, а потом наутро даже и не вспомнишь, что именно это было.