Книга Дины - Хербьёрг Вассму (2007)

Комнаты Рейнснеса гудели от веселых голосов. Сверкали и звенели рюмки. Шелестела шелковая бумага, щелкали замки, шуршала одежда.

Бурый сахар и кофе подверглись особому осмотру. Женщины восхищенно примеряли платки и шали с красными розами и длинными кистями, разглаживали их руками. Разглядывали кольца, пристегивали брошки.

Юнга, у которого это было первое плавание, должен был откупиться от девушек, потому что за время поездки у него выросла борода. Он покраснел и хотел убежать, но девушки задержали его и вывернули у него карманы, ища бергенские гостинцы.

Ханна прижимала к себе куклу с грустным белым лицом. На кукле было красное бархатное платье и пальто с капюшоном. Голова, руки и ноги у нее были на шарнирах. Они весело поскрипывали под платьем, когда Ханна двигала ими.

Вениамин получил в подарок пароход, прикрепленный к дощечке. Благодаря умелым рукам Андерса пароход выпустил в гостиной облако пара. Но Вениамин и смотреть не хотел на пароход, который пускала не Дина.

Коробку с бергенским печеньем передавали из рук в руки, пока она не опустела. На дворе из ящика со стружкой достали новый колокол и повесили на ось, где висело точило, чтобы испытать звук.

Вениамин ударил по колоколу, и тот запел. Он ударял снова и снова. Люди улыбались. Матушка Карен в окне была похожа на фарфоровую куклу в кружевах. Она прищурившись смотрела на людей.

— Звук слишком резкий, — скептически сказала Олине про колокол.

Андерс считал, что звук изменится, когда колокол повесят на место, под крышу амбара.

— На деревянной балке он будет звучать лучше, — пообещал Андерс.

Он покосился на Дом Дины. Окно было открыто, и кружевная занавеска колыхалась в воздухе. Край ее зацепился снаружи за неровную доску наличника и рвался изо всех сил, стараясь освободиться.

Андерс вдруг подумал, что будет жалко, если ветер порвет занавеску.

Фома не показывался весь день. Он неделями готовился к возвращению шхуны. Боль его постепенно утихла. Но ему и раньше бывало не по себе, когда шхуна возвращалась после долгого отсутствия.

Когда суда уходили в плавание, в Берген или в Трондхейм, в усадьбе оставалось мало мужчин. Зато после их возвращения мужских рук бывало в избытке.

Фома обычно занимался только хлевом и лошадьми. О делах в усадьбе он рассказывал, лишь когда у него спрашивали об этом. К этому привыкли. Он видел, как Дина шла к себе в дом. Незнакомая. Без лица, без глаз. Поникшая, точно моток шерсти. Железные крючки впились ему в сердце.

Пока люди праздновали возвращение шхуны, Фома держался поближе к Стине, чтобы узнать у нее про Дину. Чем она больна? Правда ли, что ее выворачивало от морской болезни во время шторма в Фолловом море? У нее что-то с желудком?

Стине кивала. Так, так. Самое плохое уже позади. Она дает Дине отвар из корней, которые только что нарыла. Дина поправится… Но не сразу…

Темные блестящие глаза смотрели сквозь Фому, не замечая его. Мысли Стине были скрыты за семью печатями.

ГЛАВА 11

Так праведнику воздается на земле, тем паче нечестивому и грешнику.

Книга Притчей Соломоновых, 11.31

Днем груз перевозили на берег и сортировали — одну часть должны были получить заказчики, другая оставалась на складе, все следовало разложить по местам.

Антон помогал в этой работе. Он должен был также помочь вытащить судно на берег, где оно будет отдыхать до похода на Лофотены. Нужно было воспользоваться тем, что в усадьбе собралось столько мужчин. В этих краях не было обычая оставлять суда в воде. В мокром дереве скорее заводятся черви. Да и непогода могла оказаться роковой для судна, оставшегося без присмотра.