Стас был первым претендентом на повышение в отделе, даже несмотря на то, что Зуич с Пельменем были старше его и соответственно работали дольше. При всем этом Михневич был очень компанейским человеком, доброжелательным и надежным. Окружающие его искренне любили и думаю, что желали ему хорошего больше, чем Стас просто мог себе представить.

— Как ты думаешь? Зачем Сечкин пришёл на работу к нам в отдел? — спросил я у Стаса, поймав паузу в его потоке словоблудия.

— Прячется от чего-то, — ответ последовал молниеносно. Причём настолько быстро, как будто Стас что-то знал, а иначе откуда у него такая уверенность? — Или от кого-то…

— Вообще не вижу логики, — признался я. — Других мест, что ли, нет?

— Может и есть, — оторвался от своей писанины Мицкевич. — Но всё равно, он здесь ненадолго. Пойми, мы для него не больше, чем мимолетное развлечение. Что ему у нас делать? Наша зарплата для него слезы, он наверняка за вечер в кабаке больше спускает. Да и не привыкли выходцы из таких семей жить по строгим правилам, а с нашим Веденеевым иначе у него и не получится. Так что, помяни моё слово. День-два, максимум неделя, и мы снова забудем о его существовании…

Стас хохотнул и добавил:

— Ну только если он опять кого-нибудь не убьёт!

В этот момент он вырвал из блокнота лист и выразительно посмотрел на меня. Всё понятно, творческий процесс завершён, Михневич собрался в машбюро, значит пора и мне на выход. Кабинеты в нашем подразделении было принято запирать.

«Как впрочем и документы в сейф прятать», — подумалось мне, глядя на то, как Стас пружинистым шагом двигается в сторону лестницы. «А некоторые нерадивые сотрудники до сих пор не могут это запомнить и получают по шапке».

За время моего отсутствия в кабинете изменилось мало. Зорин со Столетовым до сих пор не вернулись, а Сечкин всё также сидел за столом и желания вступать в беседу особо не демонстрировал. Единственное отличие, на этот раз он уже не копался в наладоннике, а корпел над листом бумаги с автоматической ручкой в руках. Судя по всему, он и впрямь решил изложить в письменном виде все свои мысли о моем расследовании.

Я сел за стол, но в голову не лезло ни одной дельной мысли. Это утро явно нельзя было занести себе в актив. Молчащий и периодически что-то хмыкающий себе под нос Сечкин отвлекал от работы и постоянно возвращал мои размышления к залету с материалами дела.

— Рома, а ты действительно думаешь, что знаешь, кто убил этих семерых? — в конечном итоге не выдержал я и решил кардинально прояснить ситуацию.

— Да, — коротко ответил Сечкин, просматривая только что сделанные записи.

— И объяснить что-то мне ты видимо не собираешься, — предположил я, впрочем, заранее предвидя ответ заносчивого коллеги.

— А зачем? — с видом посмотрел на меня Роман. — Я хотел тебе помочь, но ты вместо этого начал учить меня жизни. Сиди теперь и кусай локти!

— Да уж, — в сердцах выдохнул я. — Я смотрю, что ты друзей ты умеешь заводить профессионально.

— Мы не друзья, а коллеги! — достаточно жестко отреагировал Сечкин. — Вы тут все тоже с распростертыми объятиями навстречу ко мне не кинулись.

В чем-то, конечно, он был прав, крыть нечем. Но выскочек нигде не любят, а в нашем отделе тем более.

Эту простую истину наглядно продемонстрировали вернувшиеся через пару часов Зорин со Столетовым. Судя по всему, по дороге в кабинет они уже успели побывать у Веденеева, поэтому завалились в кабинет с соответствующим настроем. Я как раз блаженно переваривал недавно съеденный обед и потихонечку ощущал, как ко мне возвращается хорошее расположение духа, как на голову свалились два голодных, к тому же злых капитана.

И началось!