Помещение, в которое нас в итоге привел так и не представившийся мужчина с замороженным лицом, на камеру пыток, конечно же не походило. Вполне себе симпатичные обои, мягкие дорогие ковры на полу, мерный гул вентиляции, удобная кожаная мебель. Небольшой столик с батареей бутылок алкоголя и разнообразной посудой, рядом тележка с тарелочками закусок…

Комната напоминала некую уютную норку, в которой можно спрятаться от бренности бытия и предаться размышлениям о судьбе человечества. По крайней мере, о чем-то подобном мечтал один из моих одноклассников. Выкопать бункер недалеко от дома, и чтобы люк обязательно изнутри закрывался. Но его понять можно, четверо детей никому покоя не дадут.

А вот зачем эта комната здесь? Впрочем, оценив обстановку и размеры стоящего у стены дивана, мои предположения заработали совсем в другом направлении. Кто его знает, как у них богатых отдыхать принято?

Сейчас на диване развалился вполне себе респектабельный господин лет сорока пяти от роду, который смотрел на нас с Сечкиным недовольно и, я бы даже сказал, слегка презрительно. Заложив ногу на ногу, он неторопливо покачивал дорогим ботинком, как будто на что-то указывая, а делать это руками ему было лень. Белоснежная сорочка была расстегнута сверху не на одну, а, как минимум, на три пуговицы, и я понял, что перед нами Эдуард Долчанов. Никто другой, кроме владельца заведения, вести себя столь вольготно просто не мог.

— Ромочка, — скривил он губы при нашем появлении. — Тебе не кажется, что ты ведешь себя слишком дерзко для своего юного возраста? Я вообще-то гораздо старше тебя, чтобы ты мог требовать меня к себе для разговора…

— Почему-то раньше тебя это не смущало, — абсолютно не смущаясь собеседника, Рома прошелся по комнате и взял с журнального столика одну из бутылок с алкоголем. — А что сейчас? Не нужен стал?

— Насколько я помню, то тебя лишили Дара, а отец выгнал из дома, — Долчанов наблюдал за поведением Сечкина не с недовольством, нет…. С любопытством!

А вот по поводу Дара это для меня было очень интересно. Если Рому лишили Дара, то как тогда он сегодня с утра демонстрировал мне фокусы в кабинете? Причем Эдуард был уже вторым человеком, кто упоминает об этом факте, но лично для меня понятнее пока не стало. Что значит лишили Дара? Мы же только что обсуждали, что это индивидуальная особенность конкретного человека… Руслан, ты неуч и бездарь! Почему-то именно сейчас я ощутил свою неграмотность особенно остро, и привычная мантра «мне это было просто не надо» категорически отказывалась работать.

— Эдик, мы обязательно обсудим перипетии моей жизни, но чуть-чуть позже, — Рома набулькал в стакан янтарного напитка на пару пальцев, а потом с удовольствием сделал небольшой глоток из стакана. — Мы с моим коллегой приехали по делу. Представляешь, кто убивает людей. Самое интересное, что делает это именно таким способом, какой однажды продемонстрировал твой брат Павлик. А это нехорошо…

— Служба Правопорядка?!! — судя по всему, Долчанов искренне развеселился. По крайней мере, его хохот не выглядел каким-то натужным или ненатуральным. — Рома Сечкин стал «пончиком»? Ты никогда в жизни не признавал ни одного правила и теперь собираешься рассказывать мне что-то о соблюдении законов? Да уж, надо признать, что чувство юмора ты не потерял, несмотря на все заморочки.

— А я абсолютно серьезно, — сделал ещё один глоток Рома. — Либо ты говоришь, где Павлик, либо мы арестуем тебя за укрывательство. Ты же заметил, что я пришёл к тебе в гости не один. Так вот, это старший лейтенант Калмыков. Именно он ведёт дело о семи убийствах, и ему очень нужен хоть какой-нибудь результат.

— Сечкин, ты головой ударился? — перестал смеяться Долчанов. — Какой старший лейтенант? Ты правда рассчитываешь, что я тебе брата сдам? Какие убийства? Это всего лишь научный эксперимент, а временные неудачи неизбежны в любом деле!