Люмпен - Евгений Прядеев (2021)

— Ну ты как? Готов к новым подвигам? — не успокаивался Веденеев, продолжая задавать мне всё новые и новые вопросы. — Давай, рассказывай, зачем пришел?

И я, очарованный столь тёплым отношением ко мне от постоянно грозного начальника, растаял, а потому сходу вывалил на него подробности о встрече с господином Сергеевым.

Веденеев слушал меня не перебивая, внимательно глядя в глаза и только периодически одобрительно поддакивая, если я запинался или вспоминал какие-то подробности.

— Это всё? — спросил он у меня, когда я закончил свой монолог демонстрацией подаренных джинс.

— Ну да, — пожал я плечами, не зная, что еще можно добавить к рассказу.

Борис Игнатьевич потёр лоб, потом почему-то вздохнул и поднял телефонную трубку, одновременно набирая номер внутреннего абонента.

— Товарищ генерал, это Веденеев, — сказал он в трубку, и я опешил, осознавая с кем он сейчас разговаривает. — Вы были правы, на него вышли и попытались вербануть… Нет, Сергеев… Да, хорошо, я всё понял! Обязательно, товарищ генерал! Конечно, товарищ генерал!

И Веденеев закончил разговор, аккуратно положив телефонную трубку на аппарат.

— Ну, — посмотрел он на меня с ухмылкой. — И что ты сейчас понял?

— Что я попал в какую-то очень неприятную историю, — честно озвучил я первые пришедшие в голову мысли.

— Это ты, конечно, перегибаешь, — улыбнулся начальник. — Но жизнь твоя и правда немного изменится. По крайней мере, теперь ты должен ходить по улицам вдвое аккуратнее. Твоей персоной уже интересуются многие известные и уважаемые граждане, и не думаю, что их любопытство исчезнет в ближайшем будущем. Сын самого Сечкина в качестве сотрудника Службы Правопорядка — это та тема, актуальность которой исчезнет ещё очень нескоро. Одарённые будут пытаться понять, как это может повредить им и их семьям, журналисты начнут искать материалы для громких статей, а остальные просто попытаются использовать знакомство с Сечкиным для своей пользы.

Веденеев закончил говорить и уставился на меня, видимо ожидая какой-то реакции на свои слова, но я молчал. А что я ему должен был ответить? Что я и сам ночью думал ровно об этом же? Я не знаю, из каких побуждений Рома сдал правоохранительным органам семейство Долчановых, но это был успех, частью которого мне посчастливилось стать. И для меня, постоянно слышащего упреки в свой адрес, это было важно и значимо. Сечкин дал мне возможность выделиться из общей массы, и я не собирался упускать её.

Кроме того, Рома был сыном богатых родителей, к тому же и сам обладал некоторыми полезными связями и знакомствами, которые я вполне мог бы использовать в своих целях. Так что, хотя я и не собираюсь произносить этого вслух, но Сечкин это мой шанс на лучшую жизнь, которым мне следует обязательно воспользоваться.

— Калмыков, ты о чем задумался? — так и не дождался от меня реплики Веденеев. — Обдумываешь перспективы?

Вряд ли начальник смог прочитать мои мысли, и, скорее всего, говорил о совершенно других перспективах, но проницательности Бориса Игнатьевича надо отдать должное.

— Да вот удивляюсь, — изобразил я на лице робкую улыбку. — Как стремительно может измениться жизнь буквально за пару дней. Рассказал бы мне кто что-нибудь подобное ещё месяц назад, я бы не поверил.

— Это да, — согласился со мной Веденеев. — Впрочем, я ещё позавчера не верил, что твоё дело об убийствах будет раскрыто. Но раз у вас с Сечкиным так хорошо получается работать вместе, то попробуем это использовать. Долчановыми, как ты понимаешь, теперь заниматься будут другие. Не расстраивайся, никто вашу славу присвоить себе не пытается, просто одарённые это пока не ваш уровень.

Веденеев повторял, в общем-то, очевидные вещи, которые были мне и так известны, но до этих слов где-то в глубине души у меня ещё теплилась надежда, что нам позволят довести дело безумных экспериментаторов до конца. Всё-таки, Рома и сам был одарённым…