Люмпен - Евгений Прядеев (2021)

— Рома, ну ты сам себя слышишь? — возразил я ему. — Какие криминальные разборки? Будь Володя связан с бандитами, то информация об этом всплыла сразу после опознания. А если нет, то значит либо он чист перед законом, либо настолько мелкая сошка в преступном сообществе, что никто из-за него войну развязывать не будет.

— Я просто пытаюсь рассмотреть все варианты, — пробурчал коллега. — Кроме личных мотивов существует много других.

Он задумался, почесал затылок, а потом снова улыбнулся.

— Во! Допустим, он кому-то денег должен! Много! И отдать не смог! И у него хотели долг выбить, но случайно убили! Как тебе версия?

— Рома, ну о чем ты говоришь? — вздохнул я. — Если бы он был должен кому-то денег, то наверняка не покупал бы сестре наладонник, а просто отдал долг.

— Да нет же, Руслан! — воскликнул Сечкин. Видимо, новая идея уже увлекла и захватила его. — Наладонник — это копейки! Я тебе говорю, что он был должен много денег!

Рома посмотрел на меня торжествующе, но, натолкнувшись на мой скептический взгляд, опять начал нервничать.

— Что?! — практически закричал он, не понимая, чем вызвана моя улыбка.

— Назвать стоимость наладонника копейками может только человек, абсолютно оторванный от реальной жизни, — объяснил я Сечкину очевидную, в общем то, вещь. — Ты, наверное, забыл, как выглядит их квартира? Там половина обстановки стоит дешевле, чем одна эта вещица. Я тебе сейчас, наверное, страшный секрет открою, но будь уверен, буквально полгода, и сестра Володи продаст наладонник. Просто потому, что ей будут нужны деньги на еду и одежду, и будь уверен, им с мамой этих денег хватит надолго. Поэтому я крупно сомневаюсь, что у Володи могли быть, как ты выражаешься, огромные долги! Если и были, то явно не такие, за которые убить можно.

— Ну почему? — не сдавался Сечкин. — Может быть он хотел поставить деньги на свою победу? И ему была нужна какая-то сумма для этого?

— Рома, твоё упрямство сведёт меня с ума, — почему-то сейчас я начал испытывать удовольствие, чувствуя свою правоту. Это давало мне какое-то превосходство над Сечкиным и очень тешило самолюбие. Я видел, что он препирается со мной из-за чистого упрямства, и мне нравилось, что хотя бы в этом споре я могу одержать победу. — Это не ограбление и не выбивание денег. Я думаю, что нам в любом случае следует ещё раз поговорить с сестрой и всё таки встретиться с матерью погибшего. Если кто-то сейчас и может дать нам какую-то информацию о его делах, так это родные.

Я видел, что Роме хочется поспорить со мной ещё. Это чувствовалось в каждом его движении, но к моему удивлению, он сумел совладать со своим желанием и молча запустил двигатель автомобиля.

Он вообще дальше вёл себя неожиданно покладисто. Я даже начал подозревать какой-то подвох или пакость. Стоял у меня за плечом, внимательно слушал все мои вопросы и ответы на них. Даже не предпринял ни одной попытки вновь перетянуть на себя одеяло или продемонстрировать готовность немедленно спасти мир!

Впрочем, разговор с близкими погибшего Володи Маркова не принёс нам ничего особо ценного, что помогло бы сдвинуть расследование с мертвой точки. Сестра по-прежнему пребывала в истерике и постоянно сбивалась на рассказы о том, каким хорошим и замечательным был её брат. Если учесть, что почти каждые три предложения она начинала плакать, то признаюсь честно, этот опрос оказался для меня тем ещё испытанием.

С мамой Володи получилось попроще. Естественно, со скидкой на ту ситуацию, в которой нам довелось познакомиться, но надо признать, что женщина держалась молодцом. Переписывая в протокол паспортные данные, я непроизвольно посчитал, что моей собеседнице всего пятьдесят один год, но выглядела она сейчас, конечно, гораздо старше.