Нулевой километр - Евгения Стасина (2018)

-Мне? Нет уж, мне как-то в своей квартире удобней. И по борщу я еще не соскучилась, - вновь брезгливо морщится и берет меня под руку. - Ты рехнулась, Щербакова. Определенно сошла с ума.

- И, слава богу! Наше такси. Права взяла?

Максим

Мои родители разошлись не спонтанно. Все к этому шло: мама из улыбчивой женщины превратилась в забитую молчаливую домохозяйку, а папа перестал искать повод для очередной порции тумаков. Бил ее просто так: за выговор, полученный от начальства, за тяжелый рабочий день, словно это она виновата в том, что его вызывали в два раза чаще, за оскорбления, что кричали ему в спину местные хулиганы. Спокойный и сдержанный на работе, снимая милицейскую форму, дома он превращался в тирана. Меня не трогал, а Алисе Бирюковой доставалось по полной. Даже ее беременность его не смущала - по животу не бил, но пощечины раздавал регулярно.

До того самого дня, пока она не упала ему в ноги и не стала умолять о разводе. Её плач ещё долго преследовал меня в детских кошмарах, как и уход, в результате которого я остался с отцом.

Сейчас понимаю, что она испугалась за жизнь Наташки, а тогда считал предательницей. Плакал, ненавидя ещё не родившуюся сестру за то, что мы её даже не видели, а она уже во всем меня превзошла.

Даже когда подрос и изредка приезжал к маме на каникулы, не переставал удивляться, что же такого есть в жуткой девчонке, если ради неё мама отказалась от борьбы за меня. Сейчас понимаю - ничего. Алиса любила нас одинаково, просто Наташка в защите нуждалась больше.

-Я сегодня уеду, мам, - присаживаюсь на стул рядом с ее кроватью и поправляю шерстяное одеяло, накинутое поверх посеревшего больничного пододеяльника. Стараюсь улыбнуться, но выходит как-то коряво.

-Наташка за тобой присмотрит, а я вернусь через пару дней, - иначе свихнусь. Ведь сестра в одном точно права - если я не поговорю с Щербаковой, просто сойду с ума. Костров мне здесь не помощник - не верю я, что она вернулась к Руслану и в то, что он номер мой дал тоже. Она бы позвонила. Хотя бы ради того, чтобы обозвать идиотом, а после до хрипа кричать мне в трубку, что я ее обманул.

-Ммм, - не знаю, что это значит, но в отличие от меня у женщины, сраженной смертельным недугом, глаза озаряются теплым светом. Порывается поднять руку и обиженно закусывает губу, теперь проигрывая не только раку, но и собственному телу. - Ммм.

- Я помогу, ладно? - сам беру ее ладошку и подношу к своей щеке. Совсем ненадолго, ведь единственное, что мне хочется - целовать эти пальцы за ту нежность, от которой добровольно отказывался на протяжении пятнадцати лет. Это и делаю, ведь завтра может и не наступить.

-Ты дождись меня, ладно? - шепчу так, чтобы она не услышала и, резко отстранившись, отворачиваюсь к окну, не позволяя ей увидеть набежавших на глаза слез.

Эту женщину я потеряю. Чувствую, но чтобы не говорил сестре, как бы не пытался ее подготовить к неизбежному, сам до конца эту мысль еще не принял. Потеряю, может быть через час, а может быть через месяц, но если сейчас не уеду, рискую остаться совсем один. Ведь если позволю Юле уйти даже многомиллионная толпа, населяющая страну, не сможет скрасить моего одиночества.

-Выздоравливай, хорошо? - энтузиазмом от меня даже не пахнет, но бодро хлопнуть себя по коленкам сил хватает. Встаю, прикладываюсь губами к материнской щеке и подтягиваю наверх съехавший ей на глаза платок. Красивая, пусть и лишилась густых волос, а вместо румянца кожу окрасили желтые пятна.

-Еще увидимся, ладно?

Бреду к двери и, не устояв перед отчаянным желанием обернуться, вновь нахожу ее глазами.

-Ммм, - мычит, а я и без переводчиков знаю, что она хотела сказать.

-Я тебя тоже, мам.